Partner Cells in Co-Immunity
Conversation between Zdenka Badovinac, Director of Moderna Galerija (Ljubljana), Larys Frogier, Director of the Rockbund Art Museum (Shanghai), Nikita Choi, Chief Curator of Times Museum (Guang Zhou), Aigerim Kapar, founder of Artcom platform (Astana) and Biljana Ciric, founder of WCSCD and initiator of As you go…roads under your feet, towards the new future.
Conversation conducted through zoom on August 26th, 2020. Robel Temesgen and prof. Sinkneh Eshetu (Addis Ababa) were two partners also intended to be present though were not able to be. A reminder that our basic functionality is not same for all of us within this project, as we continue to learn how to respect urgencies of the cells within their situated context. Even if only through the small gesture, such as this exchange, of finding a way to listen.
From where I am sitting, this conversation was conducted very late in the evening. The evening always seems to somehow spell magic for ideas – but being together in a liminal space of existing in an everytime was even better. It was some kind of wonderful to be connected across the globe, to hear these artists, curators and researchers be united over this beautiful mission to find a way to relate their urgencies to one another – and then from themselves to the rest of the globe.
The effects of this pandemic, and the urgencies that are now impossible to ignore, have not been lost on any of us. It is clear that a greater efficacy and criticality is required of our modes of working and the conceptual relevancies we will proceed (or be expected) to put forward. This idea of the intimacy of strangers, the power of the small, and the insistent call of unlearning, are perhaps not entirely new ideas, but throughout the life project, has shown itself to be an extended consideration of care that I’ve yet to see be engaged in such a way.
Although we are maintaining our communication, we dwell within different modes of existing, and there were those intended to be present but were not able to be. From them, we have requested responses to this transcript. Robel Temesgen and prof. Sinkneh Eshetu were two such parties. Watching Robel intermittently cutting in and out of the call was a very clear indicator that within this digital sphere, sometimes absence is not a choice. Upon asking him to respond to the transcript of the conversation, he generously re-situated himself within the context. I have maintained these above in italics to expand the framing and possibilities of this dialogue. Prof. Sinkneh, who is currently away, I’m sure shall also see his responses make their way into this conversation, expanding the dialogue once more.
This interview, and the project at large, is continuously growing. As we adapt to the world, we also adapt to one another, and if indeed we can talk about dreams publicly, then I would like to hope that the strength of this co-immunity transcends the virus that seemed to give birth to it, and lives on in its own working methodology of care and solidarity.
– Ed.
Biljana Ciric (BC):
Since the project started in February 2020, we have been meeting every two weeks, but this is the first time that we are all meeting together afterwards to have [a] conversation [with the] partner institutions I organized in Addis Ababa in February this year.
Some of us had a chance, as a partner cells, to spend time together – to walk and work through the Addis that today, seems very far away. During this month, we learned that the partners, or the cells – I call us “cells” of the project – are not only institutions, but [are also] individuals producing differences within the context situated in. Being already half [a] year into the project – [which] was postponed and had very fragile moments – this conversation serves as a platform where we should look at that half year we spent together, [where we] started as a strangers, [to look at] how this intimacy of strangers as cells can become a productive force.
Some of the partner cells are private institutions, some public, some are [single] person institutions, but what is very important [is] that being together today within this project is driven by a personal decision of addressing and reflecting on issues that we all find relevant and [hold] in common, rather than repeating professional modes of working within [the] contemporary art world.
As I said, we went through half a year of uncertainty and fragility with this project, and we were all strangers within [it]– well my position was slightly different because you [all] came aboard the project upon my invitation – but through sharing and recognising urgencies that I’m trying to address through this project, I’m hoping [we] can create [a] co-immunity in the times to come and the times of separation we are entering.
This conversation is meant to help us reflect on the projects: where we are and [on] the pandemic [which has also] shifted the project – but also addressing your own position within the project, and how you see yourself within the group and things like that.
Maybe because Zdenka and I are the only ones who [were] together in Addis Ababa, where we established [the] commonalities of the project that we are trying to work through, I would like to ask [Zdenka] to reflect.
Zdenka Badovinac (ZB):
Oh okay, shall I start?
BC:
Yes…the conversation is [being] recorded just to let you know.
ZB
Oh, okay. So I very [much] like being [a] part of the project, and that our institution, Moderna Galerija can contribute, at least a little, on the Balkans – from how the new economic influences reflects in our culture, [but] also the social and political issues here.
[In] the beginning with Biljana, we decided that our roles would be related to our [respective] regions. I also went to Addis Ababa with Biljana [where] we met extremely interesting people: we learnt a lot about this context that is completely different from ours, but at the same time in Ethiopia, we found part of our former country, Yugoslavia. Ethiopia was a member of the Non-aligned Movement; and business corporations, artists and cultural workers also went there – there were sculptures all around the city built by Yugoslav sculptors, with traces of this also [in] the architecture. You [begin to really] see how the distant past can somehow make the world smaller again. It isn’t only [the] internet, but also history, which reconnects us.
After we came back from Ethiopia, the pandemic started soon after – at least, here in Europe and China, [as] it [was already] happening beforehand. It was also [a] very important lesson for our project, for [the] four of us [to realise] how this small virus could affect the whole world. This is [an] important lesson that is based on economic dominance, but also [a] different kind of communication. [You have] this global world with different powers who fight for dominance, and then suddenly you have [this] small, invisible virus that has an influence [on] the economy, politics, the existing power relation[s] – and this is new. Before the world was globalised, the small and invisible – the local – couldn’t influence the world as heavily as [it does] today. This is [a] very important lesson and Biljana, [along with] all the collaborators, decided [on] how [to] follow the developments [that] resulted from the alternatives.
And of course, the pandemic that is everywhere (and I think Biljana was just saying that she’s in Melbourne and [in] lockdown), probably [gives us] more time in this world for [a] different kind of online communication. This is important because she [is also] somehow pushing us – at least like us in Ljubljana, for us/art and apparent normality’s sake but you know, it is only an illusion.
We don’t know how long it will last and we need to learn how to stay connected – this is very important – and how to reflect from another perspective: [this] new force which [has] homogenised the world. It is not economic or political, but [instead], comes from nature. Nature that has been affected by humans – the result of the Anthropocene. It is very much about rethink[ing] the forces of different commonalities, and this project is perfect [for] it.
[But it’s] also how to reflect [on] the non-human aspect of colonialization. I think here, traditional knowledge [or] pre-modern knowledge, is also important. Because modernity is very much about the fast, about progress; and the virus is, of course [the] result of it. Now here we have different localities very much into something pre-modern, and where we can learn from them. Although these pre-modern aspects are somehow also in danger.
So it’s a question [of] how to relate the dialogue without being exotic or without romanticising the past. This is something [that] I [also] think [is] very important. Of course, the Balkans is, at least it was, very distant, from Chinese economic influence – but now, we are living in a completely new global situation. There are also, as in [the] Balkans, former Yugoslavian territory [that] was heavily influenced by [Chinese economic powers]. For example, there are investments from China that [are] in power, in infrastructure (like railway roads, highways), and there is a priority at the moment to connect Greece via Serbia to Europe. In the past this route was via Hungary, not via Croatia or Slovenia, so the former infrastructure between Ljubljana and Belgrade in the times of Yugoslavia which lasted 6 hours, for example, takes 11 hours today, because of the bad condition of the railway. It was not modernized for at least three decades. So you can see how the new economic influence and new powers indirectly organises life in the Balkans.
I am very much looking forward to collaborating with all of you [in] the near future, and there will hopefully be a symposium in Ljubljana in Moderna Galerija, in March or April, where all the contributions will be presented and where hopefully, we will [finally] meet in real world.
Larys Frogier (LF):
I am truly happy and honoured to join this project, that has a lot of meaning, from the Rockbund Art Museum context in Shanghai and China. What I find extremely precious in this research project is the concept of the cells: something small that can grow by connecting with, what we call, strangers – and I think we are all strangers to each other, which I also find very beautiful and very constructive, in a way.
The As You go… research project also raises the following question: what is a locality today? In a global remapping of the power structures framed by different forms of occupations, Imperialisms, economical warfare, legal warfare, cultural warfare, we need to reinvent other networks and methodologies of connecting and working with each other…Of course, the current context is very violent, in relation to the above mentioned issues and especially to the pandemic. But because each context has different, [has] layers of histories and very specific contemporary challenges, I am very interested in the small for major changes in the future. Instead of working on and raising a big topic, I truly believe that change today comes from the small – maybe even invisible at the beginning, and on the surface – but extremely incisive and powerful, for implementing possibilities to foresee the future, and invent new forms of solidarities which go beyond the concept of domination or occupation.
I also truly believe that this research is a way of curating. That is very important for me working inside an institutional framework (as if we are locked down in a museum). It’s how we can question our own institutions in relation to our local contexts, to broaden [into] escaping dominant areas and narratives. Often from Mainland China, when we talk about the international, we always talk about the relation between the west and the east, but these kinds of dichotomies are very reductive for me; building a lot of stereotypes, generalizations, misunderstandings. That is why this project is crucial in the way we can really raise different problematics and new forms of collaboration; learning from our different localities [of] the violence, the inhumanity, [and] the oppression that each of us are facing from our own context, and in the same taking the risk and the desire to step out of it towards constructive contradictions and the unknown. This requires humility at the same time it requires us to take radical constructive positions. As you go…is very meaningful, because it goes in-between the meta-narratives we can find in the economy, in the politics, but also in the art market. We can thus build a research program that gathers together different practices, individuals, and organizations – which could it be artists, anthropologists, scientists, curators and so on. I truly believe that this kind of format fits the implementation of change and cooperation. I believe that we are all connected in a way, even if we cannot travel. Even if we cannot meet each other.
I like the concept and the practice of friction-opposition-contradictions. It means not only trying to endlessly talk about colonisation or big histories, but trying to really create the conditions of how we can infiltrate these big narratives and be critical, engaged, and supportive to each other in such difficult contexts. That’s also why this project is meaningful.
Now, about the specific context between Mainland China and the rest of the world: I love this country, I love its people, I love where I’m living. It is just that the political and economic system today is extremely problematic to face, and according to myself, no longer valid. So I think this project can also contribute to bring within China more complex angles and richer perspectives – and at the same time, contribute to real, sincere, and multiple engaged voices to the outside world.
I think [it] is important to learn from this and go deeper into [what] the details mean across the various and very specific localities both in Mainland China and globally. For me, localities are made of tradition – that is very important – but it is also a practice that is not only tied to something from the past or to a fixed and frozen context. We need to avoid romanticis[ing] and ideologizing these histories and these localities. [The] Locality is made up of different layers. Multiple on-going combinations .
Last but not least, we are trying, here and now, to create something that is very valuable for the art scene, and I also hope the professionals [may] engage closely with more human values – but not like humanism as the west and the new eastern powers used to define what humanism is, with all the violence and the colonialism that it engaged with. Art has the power to remake histories, bringing more criticality and more complexity to what we are doing.
Nikita Choi (NC):
Do I need to have my camera on?
BC:
It would be great to see you! I haven’t seen you for a long time.
NC:
Okay…Hello! Okay, so. [We were] interest[ed] to join the As you go project as a cell, largely [inspired by] the project we launched three years ago (the All The Way South Project) where we worked together with [the] artist to revisit what is currently happening [with] the supply chain between China and the rest of the world (but mostly related to the Souths of the world) [which] was also informed by an early history of trading, even dating back to some colonial history when European empires arrived at the border of [the] country [and at] Canton and Macau. I think [what] would be great is to also expand this trajectory of research, and the geographical imagination related to the migration of labour – but not only restricting [it] to what we think of as objects or materials, colonial goods, or what we are now [calling] consumer products – and what has been underrepresented in history (in other cultural forms or in the arena of contemporary art – this so-called economic purpose of trading).
But another thing is [the] trajectory of subaltern migration, and the migration of labourers intertwined with the fluidity of materials, goods, and objects. I think after[wards], in response to the urgency of COVID-19, one thing we [will] probably have to learn from the ongoing crisis is the vulnerability of our existing structure of globalisation. I think we all know that contemporary, or Chinese contemporary art – or China in general – benefitted from globalisation – [saying this] as a member of this community and as someone whose personal trajectory also actually benefitted from that. But now it’s not going to be the same globalisation we recognise – so what [becomes of] our position?
We also realised, by working with artists and other researchers over the years – heard a lot of individual stories, and precarious voices – [that] local or empirical knowledge can also be filtered by ideological constructs and power relations. Part of it, [and] I also agree with Larys’ critique of [the] institution itself, is the lack of critique about the Euro-American canons of institutions or exhibition-making in China; and we have to further interrogate the dominance of art markets after the shock of the pandemic. As an institutional practitioners and cultural makers, we should think beyond the current hegemony and divide, and really try to stay connected with people.
The last thing is about the crisis of exhibitions and what curating means. What we used to think of as the norms of curating might not be possible. So how do we think of other disciplines, or what curating might be? What about audiences and communities? What is the relationship between locality and physical proximity? Can we also cross media or disciplines, and reach out to other kinds of communities and audiences?
BC:
Aigerim?
Aigerim Kapar (AK):
Thank you. So actually, the Artcom platform and I just joined the project and I’m very glad that we have this opportunity to participate in something so interesting. I’m very interested to see how the project can really develop through our collaborations, and the way Biljana noticed the way strangers can become partners.
Especially in this difficult and incomprehensible time, [which has] on the one hand divided [us], and on the other hand, made [us] closer through the online sphere and zoom meetings. It is really important for me that during the pandemic we stay connected and somehow productive.
My interest in this project is immense due to [how] the ecological situation in Kazakhstan in Central Asia, and around the world is becoming more and more complicated and aggravated. This pandemic is also the result of these unresolved problems and [poses] a big challenge for all of us. Economical and transport projects and initiatives, like the BRI, will increasingly have an influence on the ecological and environmental situation.
Significant for me within the project, is to focus on how art practitioners (artists, curators, researchers) can contribute to understanding or rethinking – or even creating – change, and finding ways to solve social, environmental challenges posed by our political and economic situations and frames.
Robel Temesgen (RT):
I also would like to say that, this project came in time for Ethiopia. As you have all witnessed, the connection with China is vivid but there hasn’t been a deeper analysis or intervention – especially within the cultural field (at least from what I know). So when I hear about the circumferences of the project from Biljana, it excites me for two major reasons. One is that this is not a sole intervention to investigate Ethiopia and China. This encompasses a broader range to cross check and learn from each other. With that, we all have to remember that it is not an institution, but rather an independent interest that has brought us all together. That is power.
This has also been my sub-conscious interest to look into, though I never took action. Of course, there are many more motivations, but two is enough to mention [for now].
BC:
Thanks. I mean, this project is actually [the] first curatorial inquiry of What Could/Should Curating Do, [which] is a small institution that I founded in Belgrade three years ago. It started as [an] educational institution running [a] curatorial program for artists and curators [who] focus on looking at curatorial practices on [the] margins of the global. Many of you today who are partner cells actually participated and shared your knowledge during these workshops. So the plan is to try to work throughout [this] inquiry on a longer term. To actually start [to] try [and] propose establishing different forms of relationships through slow modes of working.
But what is really interesting within this, [is] that most of our contemporary art practices – and I think Nikita mentioned this a bit, specifically from [the] context of China which is very much Western European and American oriented – [is that] there has been very little contact with other parts of the world. I think it’s [also] the same with many countries within [the] Balkans, except specific cases like Moderna Galerija and the way Zdenka and her team work. Most of the contemporary art communication is through very short-term exhibitions, and [is] very much funding structure oriented – that again, I would say, is related to Western Europe.
I think before we established this working platform, we actually knew very little about each other’s local contexts and the local practices, because there was actually no channel to do [so] – even though some really fragmented channels throughout history existed through Non-aligned Movements or early connections during [the] 60s and 70s.
But one other thing that came out during our meetings, and maybe we can talk about this, is the aspect of visibility. What does that mean [for] the project? Because [this] project does kind of give visibility to certain local contexts in [a] different way and ambiguity of that visibility., even in times of unrest, and this is what we try to do through our online journal – reflecting on unrest that [has] happened in different places where the project is situated.
So maybe if you have any notes to add about [the] importance of this aspect of visibility? Through the projects, especially in this time of the pandemic.
ZB:
I also think that we think visibility is positive thing. That we need to make more visible the marginal place: marginalised places, marginalised histories, neglected artists, subjects and so on. But like most other things, visibility also has [another] side. This visibility can also be something that, after certain types of art or cultural production has been somewhere, let’s say protected from instruments of the dominant art system, [that] it has more autonomy – at least in regard to broader power networks – in a way.
As soon as something becomes more visible, it becomes also [a part of the] market. [The] market prioritises specific content, enforces the dominant epistemologies, artists, curators….And I think our group has this potential: to avoid the problems related to visibility, [since] we are of very different institutions [and] none of our institutions are [at] the centre of power. But I would say at the same time that we must all sustain critical thinking.
The international art world is very much orientated to the unknown, so of course we will contribute to the visibility of our context, artists, and topics, but at the same time, I think we should be aware of the possible instrumentalization later.
NC:
I – Can I-?
BC:
Go ahead.
NC:
I also think as museums, institutions, or curators, [we might need to] shift from focusing on visibility to thinking about our roles in mediating the production and circulation of common knowledge. The divide of [the] infosphere, physical and ideological borders, makes it even more difficult and challenging for cultural makers to claim that, “something happened [in] a far-away community or [to] a strange individual, [and it] has something to do with me.” It’s becoming more difficult for people to think, “we are related,” even with the development of technology. That’s why we have to keep saying that we are all part of [this], even though [we’re] confronting the reality of isolation and separation.
That was something I also recently picked up from a podcast between several young Chinese scholars, and how they think of the role of public knowledge. One of the interlocuters said [that] if you don’t try and provide a different perspective, other cultural products, such as soap operas or [other forms of] mainstream media, will occupy that vacancy of discourse, or manipulate people’s ideas – or as Zdenka said, use history as a tool.
LF:
To the question of visibility I would answer by one of invisibility… Indeed I strongly believe it is very precious and important to cultivate active strategies of invisibility today. As Nikita and Zdkena were saying, by promoting extra visibility we are either appropriated by the market, or we go into a formatted way of thinking and curating. Invisibility is a huge paradox, especially when you are working with art in a museum to curate exhibitions, to showcase artists, to display artworks, to promote art projects. But I truly believe today, in a society of extra surveillance, permanent self and political propaganda, overloaded mega art industries and markets, the most interesting artists and researchers today are the ones trying to dig deeper – escaping the surface of art and social media, exploring micro-dimensions, creating the conditions for new forms of creating and experiencing art.
For our project, I think it is very important to raise questions and challenges that can challenge the dominant discourses and institutions: going step-by-step, learning deeper, not compromising, but also taking radical and decisive positions… Invisibility today is not to be inexistent, but is exactly the contrary. It is an act, a choice, a practice, a strategy of resistance and opposition that allows other forms of action and visibility.
Invisibility today also touches the crucial notion and practice of time. It is no longer enough to only be visible once and then disappear (like many big exhibitions curated all over the world). Time is also linked to the practice of caring. This concept of caring is important to develop in this project that makes artworks and texts, and for me, is also related to sounds.
I’m very engaged [with] music production in different parts of the world, and I look very closely [at] what is happening in the arts in different localities – to not only look from a Western or Chinese perspective. For example, if we take the momentum of Black Lives Matter (that is a very big topic at the moment), I think it is much more important to listen to artists like Robel [Temesgen], who are literally invisible within the political and art scene, but who are interrogating similar, if not much more important, forms of violence that are never talked [about] on the media.
It’s the same when you see and listen to some people like the Aural Archipelago in Indonesia. They are going [to] different islands and archipelagos to record traditional instruments – because Indonesia is not only one country. [It] is made [up] of thousands of islands with different cultures, and these very small, tiny [communities] and contexts. So I think it is important to be invisible to embrace the multiplicity.
But at the same time, of course, it is our responsibility find another modes of visibility as professionals working within institutions, or as independent curators and researchers. I just think it is important to keep ourselves safe from the big façade (or what we call here in China the “good face”). Frankly speaking, I just don’t care at all about this. My priority is to step out from this system in order to show the real face of the people [laughs]. It’s also the about the importance of trying to unveil and reveal our own monstrosity as individuals and societies, because we need to face this. As you go… has the capacity to reveal what is constructive [within] these unexpected interconnections between different people and areas that we are trying to understand, to learn from, and to develop.
I believe this is also something that will make a change. Not in a spectacular way, but in [the] long-term. Such [a] project can decisively contribute to a better understanding and constructive way of working in the art field.
RT:
I view this aspect of visibility (for the sake of this conversation), as a person living in Ethiopia. [A] few weeks back, [the] internet was shut down throughout the entire country and it made me realise, even in somewhere as unexposed as Ethiopia, that little visibility still matters. It made me realise how important it is to be passively visible and seen. I was so focused on how I was missing out on what was going on around the world, but [I realised] to be visible and maintain accessibility to others, plays a great role when it comes to artistic production and interactions at large.
BC:
Aigerim, would you like to add something?
AK:
Yeah, maybe some small things. Art, artists and curators are less visible in Kazakhstan – our voices do not sound from the main news or information platforms. Kazakhstan, and the entire Central Asia region as a whole, are not visible in the world. Especially today, when it is completely impossible through [the] news and media, or social media, to clearly understand what is really going on somewhere. Visibility is becoming a challenge. There is so much online, [that the] noise of information does not allow [us] to put together a reliable picture. The online journal As you go… and our meetings made it possible for me to establish a connection with regions and localities involved in the project through these alternative ways, to see your situations and hear the voices of local people and communities.
AK:
And there are always both sides: positive and negative. Visibility also entails [a] manipulation of information, and sometimes it is really destructive.
BC:
Larys, do you want to say something?
LF:
I am just interested in knowing how each of us can engage [as] we are developing this research. Because for me at the beginning, to take the metaphor of water again, it was [a sort of] “floating” process. But I also like this feeling of not knowing what the big topic or big question is. The more I delve into this project, the more I’m excited [by it], the denser and richer it becomes. So I just want to [understand] the feelings of each of you – how do you believe in this project?
ZB:
That’s a nice question for the end.
BC:
Beautiful end [laughs].
ZB:
I think it has its own life, this project, and I always like projects that are not too structured in the beginning. That [are] informed by social experiences, and changes within its own duration, and this is what is happening with our project.
The pandemic happened during the project, and so what would [it] be if this started with a very structured frame? We would lose very important historical moments. It’s very exciting to be part of it, and who knows where the project [will] lead us. It’s very unpredictable, and I am very happy to be a part of it.
LF:
Yes.
NC:
I think for me, being part of the project is really to unlearn what we have learned. Especially because the majority of the education that I had within China’s educational system [made me] aware of how uneven, or asymmetrical the narrative of history [is] and how it is dictated by national ideology, and all [of] that. So it’s really important for me to unlearn that.
But also in terms of curating and what we think of contemporary infrastructure – I myself don’t know much. Don’t know enough…beyond Euro-American contacts and references, so it’s very inspiring for me to go outside of our usual comfort zone.
Another thing is to find a way out [of] this trap of [contemporary art], because contemporary art [has] always had this cosmopolitan vision – but how to do we, especially now after this pandemic, navigate a way between this dichotomy of the universality and the particularity?
And what has also probably been mentioned before: globalisation and the global. The global and the local used to be such an important or heated topic, I think in the 90s and early 2000s, but the context has [now] changed. This optimism, and what we are now negotiating within…we should remind ourselves not to fall into the traps. So that’s why I believe in being [a] part of the project: it will open up different paths.
AK:
I’m also excited by this project and inspired by our way of working. I have a deep interest in the regions which are connecting through this project. I really believe in these aims of knowledge production, and how we will think about our commonalities and features, and futures.
RT:
The belief in this project from my side also came from a short, but physical, conversation I had with Biljana. I wonder if I would have been equally interested or as happy to be involved if the initial conversation was virtual (or at least textual). Because for me, what I see in this project is that there is also (to an extent) emotion. That is the drive I believe in to help structure the ‘bigger question’ within this independent and collective interest.
BC:
What about you Larys?
LF:
We don’t know where we are going, but at least we are going out. We are stepping out of something. So it’s a very constructive way for me as an individual, and also [as] someone who is in charge of curatorial projects.
I think this research program is also about substance, right? It’s about what we call substance, today. It isn’t only [about] a program of exhibitions. It’s not just a program of education activities. It’s something that is much more related to its content, and brings us together today. [It’s] about how can we have a voice.
Yes, we talked about invisibility, but this project also has the capacity to raise multiple voices from those who are often forgotten, or excluded and invisible. This makes it very important work, at least from my own position. It’s something that is very precious for me [with]in the institution: to try and develop this other way of working and thinking, to actively try and support artist’s projects. But I believe nowadays, even artists are not enough anymore. This [project] is also about people looking [at] climate change, or [a] female working in Asia related to agriculture – all developing new projects that very much remain invisible. All [of] this for me is very important.
BC:
Yes. I mean of course these long-term projects are about establishing deeper relationships and connections, but [it’s] also [a] steady dynamic in response to the world and change, and how [the] world truly [has] greatly changed in a last half a year.
There is a big structure [in] three years, but what I am hoping is maybe we [can] have this exercise: of three years of knowing [each other] and understanding each other’s urgencies, to establish a long-term relationship and [a] different horizontality [of] how we can work together within the places that we’re situated in.
[In] the back of my [mind], there is this great example that Zdenka initiated in the LInternationale European museum confederation, linked to this unity [that had been] successful for ten years and produced some really important knowledge, as a contribution to the global from their own specific contexts.
My dream, if we can talk about dreams publicly, is to walk towards [the] possibility of working together through our set of different commonalities and [this] established network.
BC:
But this is [for] something that is after three years, let’s say – after [the end of the] project.
NC:
I think three years is a beautiful commitment. Based, or working, in China, it’s really hard trying to imagine such [a] long-term commitment. So I like that thought.
BC:
Yes. I know…for all of us, I think it’s hard to imagine what will happen in the next three years, no?
LF:
Yes
BC:
I guess we have to –
NC:
But when you…the age thing also. When you were younger it’s easier to imagine. You’d think, “oh! [I] know what’s going to happen ten years later!” [laughs]
BC:
[smiles]. Okay, I think we should call it an end here, but thank-you for your time today (it’s been very long).
Sinkneh Eshetu:
When this conversation happened, I was in the Gamo Highlands celebrating maskala – a pre-Christian holiday (New Year) – of the indigenous Gamo People. It is labelled, however, as a Christian holiday: Maskal (the finding of the true cross). This is how easily naming can lead or mislead, denote identity or deny voice.
The landscape is as ancient and natural as the holiday. Upon first sight you would be sure you could breathe freely out there. The political turmoil agitating the government and the people in Addis seem to be very far away. Concerns over Coronavirus and the over-saturation of information seems to be non-existent here. Not seeing anybody observe the officially enforced anti-Corona procedures (that once used to send you to prison for not wearing a mask when walking alone), would almost lead you to suspect that no one here had heard of the virus.
When you start to breathe free and deep, however, some thoughts begin to infiltrate your soul and disturb your peace. You have heard and seen that churches and houses are being built on the sacred lands androutes of indigenous communities. You have also seen a sacred tree, considered the node of the Gamo universe, dried up, with the people denied permission to replace it. You have heard that there is a huge drive to urbanize these places, mainly to keep the transient political machine humming. Mobile phones and Coca-Cola drinks are becoming part of the people’s everyday life. All of these make you worry over how long tradition will be able to preserve itself.
When I was preparing to travel to the Gamo Highlands, I had imagined Wi-Fi would be unthinkable there (which I communicated to Bilijana). However, I saw an Oxford professor who was accompanying us, one of the few Gamo people who were able to access an education, order a Huawei Wi-Fi router in a town there. The drive to modernize is very aggressive. It’s making life, politics, and the economy transient. You can see the impact of this transiency on the environment as well as the culture. But whatever the change and whoever its author, you can’t help but see it as a threat, for speed is often alien to the natural flow of things.
You want to act fast and speak loudly to make people aware of what is at stake, but with everyone caught in their urgency to have a voice and be heard, the noise becomes deafening. Humanly and ecologically sensible songs and poems can easily go unheard. This makes artistic endeavours such as As you go …, and the curatorial inquiry that birthed it, very crucial. It gives you the confidence that, although alone you are a chirping cricket whose song is swallowed by the croaks and crows everywhere, together we are roaring lions who could move slumbering hearts. Alone, you are a helpless breath that could hardly flip a dried leaf. Together we are the surging wave of an ocean that could move mountains. The symbolism of the cell makes so much sense with this regard, for it is with other cells that you can become a recognizable organism.
I was fortunate to be present when Biljana and other “cells” of this project gave a presentation at Guramayne Art Gallery in Addis. I must admit I didn’t quite understand it. However, I had an opportunity to meet the group again and discuss the project at Zoma Park the next day. That gave me the chance to learn more about the project and think aloud on how I could be a part of it. Perceiving this is as an art project, I was proposing ideas that I thought were “art-like”. I guess then, the ideas I raised did not fall in line with the objective of As you go…
During our break, I was walking with Biljana in the park when I mentioned my concern over the river restoration project that our Prime Minster initiated. That caught Biljana’s interest and it was then I easily became a part of As you go…However, it made me wonder, and I am still wondering, how that research project could be art.
This marks the second time I am part of an art project. The first was for the Travelling Communique on the Non-aligned movement, organized by the Dutch Art Institute and Belgrade History Museum. I remember then that I did not feel I was making art. I just wrote a proposal. I have the same feeling this time, too. I am so busy with my personal projects that I am finding it hard to focus on this project to the extent that it remains inspiring and enjoyable. “Is that my fault or the nature of the project?”
I wonder.
Still, I see the importance of being a part of As you go … for I believe it will enable the research we are doing to be heard – to influence future decisions locally and globally, saving river ecosystems from irreversible destruction. I hope that with my research partners, Aziza and Berhanu, whilst adjusting the communication and other issues within our work, that we may ultimately deliver on our objectives.
This response was written following the original conversation on the 16th Oct 2020.
please click to read russian version of the conversation:
“Взаимодействие клеток в коллективном иммунитете”
26 августа 2020 г. прошла дискуссия “Взаимодействие клеток в коллективном иммунитете” с участием директора Moderna Galerija (Любляна) Zdenka Badovinac, директора Художественного музея Rockbund (Шанхай) Larys Frogier, главного куратора Times Museum (Гуанчжоу) Nikita Choi, основательницы платформы Artcom (Астана) Aigerim Kapar, а также основательницы WCSCD и инициатора проекта “As you go…roads under your feet, towards the new future” Biljana Ciric.
Robel Temesgen и проф. Sinkneh Eshetu (Аддис-Абеба) также планировали присутствовать на дискуссии, однако пропустили ее по личным причинам. Для нас это было напоминанием о том, насколько наши базовые функции, как “клеток”, разнятся для всех нас в этом проекте. Мы продолжаем учиться уважать важность расположения “клеток” в контексте времени и пространства. Пускай с помощью такой немасштабной дискуссии, чтобы найти способ услышать и понять друг друга.
С того места, где я сижу, разговор проходил очень поздно вечером. Вечера всегда являются волшебным временем для придумывания новых идей – хотя, находиться вместе в пороговом-цифровом пространстве было еще интереснее. Это было чудесно – быть связанным по всему земному шару и слышать, как художники, кураторы и исследователи объединяются вокруг этой прекрасной миссии – найти способ связать свои задачи друг с другом, а затем от себя к остальному миру.
Последствия этой пандемии не остались незамеченными ни для кого из нас. Ясно, что от наших методов работы и концептуальных соответствий, которые мы будем выдвигать, требуется большое внимание и эффективность. Идеи близости незнакомых людей, власти малого и настойчивого призыва к постоянному обучению – возможно, не самые новые идеи, но на протяжении всего жизненного проекта, они показали себя как высшее проявление вовлеченности и заботы, которое я еще никогда не замечала до этого.
Хоть и разговор проходил в реальном времени, мы очевидно пребывали в различных обстоятельствах. В частности, наблюдая за Robel Temesgen, который периодически терял связь во время разговора, было понятно, что в этой цифровой сфере отсутствие иногда является вынужденным обстоятельством, а не выбором. Поэтому, мы попросили Robel, а также профессора Sinkneh Eshetu включить свои ответы в стенограмму пост-фактум. Я выделила их выше курсивом, чтобы внести понимание в контекст нашей дискуссии и расширить рамки этого диалога. Профессор Sinkneh, который в настоящее время находится в отъезде, я уверена, также увидит свои ответы в этой стенограмме в скором времени.
Это интервью, да и проект в целом, будет постоянно расти. По мере того как мы приспосабливаемся к миру, мы также приспосабливаемся друг к другу, и если мы действительно можем говорить о своих целях публично, то я хотела бы надеяться, что сила нашей дискуссии как воплощение “коллективного иммунитета” превзойдет вирус (который, собственно, и заставил нас встретиться таким образом) и будет жить в своей собственной структуре заботы и солидарности.
– Редактор
Biljana Ciric (BC):
С тех пор как проект “As you go… roads under your feet, towards the new future” стартовал в феврале 2020 года, мы встречаемся каждые две недели. Но это первый раз, когда мы все собираемся вместе для того, чтобы провести [беседу] с учреждениями-партнерами, которые я организовала в Аддис-Абебе в феврале этого года.
У некоторых из нас, как у “взаимодействующих клеток”, была возможность проводить время вместе – гулять и работать в Аддисе, который сегодня кажется очень далеким. В течение этого месяца мы узнали, что наши партнеры, или клетки – я называю нас “клетками” проекта – это не только организации со всего мира, но и личности, привносящие перемены в контекст, в котором они находятся. Спустя полгода работы нашего проекта – который временами проходил сквозь задержки и тяжелые моменты – пришло время взглянуть на время, которые мы провели вместе, как мы начинали проект не зная друг друга, [чтобы посмотреть], как сближение поначалу незнакомых “клеток” может стать продуктивной силой.
Некоторые из “клеток” являются частными институтами, некоторые-общественными, некоторые – институтами [одного] человека, но очень важно то, что сегодня мы вместе в рамках этого проекта движимы размышлением о проблемах и поиском их решений, которые мы все находим актуальными, а не просто повторяем привычные способы работы в [современном] мире искусства.
Как я уже сказала, мы прошли через полгода неопределенности с этим проектом, и все мы были незнакомцами в нем – ну, моя позиция была немного другой, потому что вы вошли в проект по моему приглашению, – но через обмен и признание неотложных проблем, которые я пытаюсь решить с помощью этого проекта, я надеюсь, что [мы] сможем создать коллективный иммунитет в грядущие времена и времена изоляции, в которых мы сейчас находимся.
Этот разговор призван помочь нам задуматься о проектах: где мы находимся, а также [о] пандемии, которая также изменила проект, – более того, осмыслить и вашу собственную позицию в проекте, и о том, как вы видите себя в группе, и тому подобное.
Теперь же, я хотела бы попросить Zdenka Badovinac поразмыслить и начать нашу дискуссию. Хотела бы также добавить, что мы со Zdenka были вместе в Аддис-Абебе, где мы установили [общие] цели и основы проекта, который мы на данный момент пытаемся проработать.
Zdenka Badovinac (ZB):
Хорошо… Тогда, я начну?
BC:
Да… Разговор записывается, если что.
ZB
А, хорошо. Ну что ж, начну с того, что мне очень радостно быть частью этого проекта, и что наш институт, Moderna Galerija, может внести свой вклад, по крайней мере, на Балканах – исследованиями отражения экономических изменений в нашей культуре, а также здешних социальных и политических проблем.
В начале, мы с Biljana решили, что наши роли будут связаны с нашими [соответствующими] регионами. Я также ездила в Аддис-Абебу с Biljana, где мы познакомились с очень интересными людьми: мы узнали много нового о контексте совершенно отличном от нашего. В то же время, в Эфиопии мы нашли частичку нашей бывшей страны, Югославии. Эфиопия в прошлом была членом Движения неприсоединения; деловые корпорации, художники и деятели культуры Югославии ездили туда, оставляя там скульптуры и даже следы в местной архитектуре. После такого я поняла, что вы начинаете по-настоящему видеть, как прошлое может неожиданным образом снова “уменьшить” мир… Нас с Эфиопией, в конце концов, соединяет не только интернет, но и история.
После того как мы вернулись из Эфиопии, сразу началась пандемия, в частности вспышки в Европе и Китае. Это был очень важный урок для нашего проекта – понять, как этот маленький вирус может повлиять на весь мир. Есть глобальный мир с различными силами, которые борются за господство, а затем внезапно появляется [этот] маленький, невидимый вирус, который оказывает влияние [на] экономику, политику, существующие отношения власти – то, что мы никогда до этого не встречали. До того, как мир был глобализован, малое и невидимое – локальное – не могло влиять на мир так сильно, как сегодня. Это был очень важный урок, который заставил нас с Биляной внимательнее следить за развитием событий и вытекающими альтернативными возможностями для продолжения проекта.
К тому же, пандемия, которая сейчас повсюду, очевидно, дала нам больше времени переосмыслить онлайн-коммуникацию. Мы не знаем, как долго это продлится, и нам важно научиться оставаться на связи и размышлять с другой точки зрения: с позиции “новой силы”, которая сделала мир “однородным”. Эта сила не является экономической или политической, она исходит от природы. Природа, на которую между прочим повлияли люди – результат антропоцена. Это подчеркивать важность переосмысления сил различных общностей, и “As you go…roads under your feet, towards the new future” идеально подходит для этого.
Наш проект также подразумевает размышления о нечеловеческом аспекте колонизации. Я думаю, что сейчас становятся важными как никогда традиционные [или] досовременные знания. Современность – это практически всегда речь о быстром, о прогрессе; и вирус, конечно, является его результатом. Теперь же нынешние обстоятельства заставляют нас посмотреть и учиться чему-то у досовременного (хоть эти досовременные аспекты тоже определенным образом находятся в опасности). Так вот, вопрос проекта состоит в том, как соотнести диалог с прошлым, не будучи предвзятым или не романтизируя его. Я считаю это очень важным. Конечно, Балканы находятся (или, по крайней мере, были) очень далеки от китайского экономического влияния. Но сейчас мы живем в совершенно новой глобальной ситуации. К примеру, есть инвестиции из Китая, которые идут в энергетику и инфраструктуру, в частности на соединение Греции дорогами через Сербию с Европой. В прошлом этот маршрут проходил через Венгрию, а не через Хорватию или Словению; так что на дорогу между Любляной и Белградом во времена Югославии уходило всего 6 часов. Сейчас же это расстояние между Грецией и Европой занимает 11 часов из-за плохого состояния железной дороги, которая не модернизировалась по меньшей мере три десятилетия. Таким образом, вы можете видеть, как новое экономическое влияние и новые силы косвенно организуют жизнь на Балканах.
Я очень рассчитываю на сотрудничество со всеми вами в ближайшем будущем, и надеюсь, что в марте или апреле в Любляне в Moderna Galerija состоится симпозиум, на котором будут представлены все материалы и где, надеюсь, мы [наконец] встретимся в реальном мире.
Larys Frogier (LF):
Я действительно счастлив и для меня это большая честь присоединиться к этому проекту, который важен для контекста художественного музея Rockbund в Шанхае и Китае. Я нахожу очень ценным для такого исследовательского проекта концепцию “клеток”: как что-то маленькое, соединяясь с “чужим” обретает силу и возможность расти и развиваться – как раз то, что все мы в определенном смысле чужие друг другу, является очень конструктивным и интересным.
Исследовательский проект “As you go…” поднимает следующий вопрос: Что такое локальность сегодня? В глобальном изменении властных структур, обрамленных различными формами оккупации, империализмом, экономической войной, правовой войной, культурной войной, мы должны заново изобрести другие виды и методы соединения и работы друг с другом… Конечно, нынешний контекст очень жесток, в связи с вышеупомянутыми проблемами и особенно с пандемией. Но поскольку каждый контекст имеет свои особенности, слои истории и очень специфические современные вызовы, я очень заинтересован в малых изменениях для более крупных в будущем. Вместо того, чтобы работать над большой темой и поднимать ее, я искренне верю, что сегодняшние перемены происходят от малых составных частей локальности – возможно, даже невидимого вначале и на поверхности, – но чрезвычайно острого и мощного. С нашим проектом мы сможем предвидеть будущее и изобретать новые формы солидарности, которые выходят за рамки концепции господства или оккупации.
Я также искренне верю, что это исследование является способом кураторства. Это очень важно для меня, работающего внутри структуры музея. Важно подвергать сомнению наши устоявшиеся институты по отношению к нашим местным контекстам, чтобы расширить понимание о доминирующих областях и нарративах. Часто в материковом Китае, когда мы говорим о чем-то международном, мы всегда говорим об отношениях между Западом и Востоком, но это видение очень ограничено для меня – оно строит множество стереотипов, обобщений, недоразумений. Вот почему этот проект имеет решающее значение для того, чтобы мы действительно могли поднять различные проблемы и определить новые формы сотрудничества; изучая темы насилия, бесчеловечности и угнетения, с которыми каждый из нас сталкивается из нашего собственного контекста, и в то же время принимая риск и желание выйти из него навстречу неизвестному. Это требует смирения с прошлым и в то же время требует от нас занять радикальные конструктивные позиции. “As you go…” – очень значимый проект, поскольку он двигается между метанарративами, которые мы можем найти в экономике, политике, но также и на рынке искусства. Таким образом, мы сможем построить исследовательскую программу, объединяющую различные практики, индивиды и организации – художников, антропологов, ученых, кураторов и так далее. Я искренне верю, что такой формат подходит для осуществления перемен и укрепления сотрудничества между нашими контекстами. Я верю, что мы все связаны каким-то образом, даже если мы не можем путешествовать. Даже если мы не сможем встретиться.
Мне также нравится концепция и практика трения-противостояния-противоречия [в этом проекте]. Это не только означает пытаться бесконечно говорить о колонизации или долгих историях, но также подразумевает попытки создать условия для проникновения в эти большие повествования и быть критичными, вовлеченными и поддерживающими друг к другу в таких сложных контекстах. Именно поэтому этот проект имеет необходимость для дальнейшего развития.
Что касается конкретного контекста между материковым Китаем и остальным миром: я люблю эту страну, я люблю ее народ, мне нравится место, где я живу. Однако политическая и экономическая система сегодня крайне проблематична и, по моему мнению, уже не такая валидная. Поэтому я думаю, что этот проект также может привнести в Китай более богатые перспективы и новые возможности – и в то же время внести свой вклад через искренние и многочисленные голоса во внешний мир.
Я думаю, что нам важно учиться вместе с этим проектом и углубиться в детальные аспекты в различных местах как в материковом Китае, так и во всем мире. Для меня локальность состоит из традиции – что очень важно – но это также и практика, которая связана не только с прошлым или с фиксированным и застывшим контекстом. Нам нужно избегать романтизации и идеологизации этих историй и этих локальностей. Местность состоит из различных слоев. Несколько непрерывных комбинаций, которые требуют рационального подхода в исследовании.
И последнее, но не менее важное: мы пытаемся здесь и создать нечто очень ценное для художественной сцены, и я также надеюсь, что мы [сможем] тесно взаимодействовать с более гуманными ценностями – но не так, как гуманизм со всем насилием и колониализмом определяют Запад и новые восточные державы. Искусство способно менять историю, привнося больше сложности и переосмысляя то, что мы делаем…
Nikita Choi (NC):
Мне нужно включать свою камеру?
BC:
Было бы здорово увидеть вас! Давно не виделись.
NC:
Ладно… Привет! Мы решили присоединиться к проекту As you go как “клетки”, в значительной степени вдохновленными проектом «All The Way South», который мы запустили три года назад, где мы работали вместе с художниками, чтобы пересмотреть то, что в настоящее время происходит с торговлей между Китаем и остальным миром (в частности, с южными странами мира). Наш проект также был основан на ранней истории торговли, восходящей к колониальной истории времен, когда европейские империи прибывали на границу страны в портовых городах Кантоне и Макао. Я думаю, что с проектом «As you go» было бы здорово также расширить эту траекторию исследований и географическое представление, связанное с миграцией рабочей силы. Таким образом, мы не ограничим свои исследования только лишь товарами колониальной торговли или тем, чему было уделено мало внимания в истории (в других культурных формах или на арене современного искусства).
С другой стороны, важно отметить, что траектория трудовой и субальтернальной миграции переплетается с перемещением материалов, товаров и предметов. Я думаю, что одна вещь, которую мы [вероятно] должны будем извлечь из продолжающегося кризиса в ответ на ситуацию с COVID-19, – это уязвимость нашей существующей структуры глобализации. Все мы знаем, что Китайское современное искусство – или Китай в целом – выиграло от глобализации – я говорю это как член этого сообщества и как человек, чья работа также получила пользу от этого. Но, очевидно, теперь это будет уже не та глобализация, которая существовала, – сейчас нужно понять, что же теперь поменяется с нашей позицией в мире?
Работая с художниками и другими исследователями на протяжении многих лет, мы слышали много личных историй и мнений о том, что местное или эмпирическое знание также может быть “отфильтровано” идеологическими конструкциями и отношениями власти. Отчасти это происходит из-за отсутствия критики в отношении евро-американских канонов институтов или выставочной деятельности в Китае (соглашусь с мнением Larys на этот счет); мы должны еще раз подвергнуть сомнению доминирование рынков искусства после пандемии. Как культурные деятели и практики институтов, мы должны думать за пределами нынешней гегемонии и разделения, и действительно стараться оставаться на связи с обществом.
И последнее – о кризисе выставок и о кураторстве. То, что мы привыкли считать нормами кураторства, может оказаться неактуальным. Появляются такие вопросы, как “что мы думаем о других дисциплинах” или “что такое кураторство? Какова связь между аудиторией и сообществами? Какова связь между локальностью и физической близостью? Можем ли мы также пересекать смешивать СМИ и дисциплины, и обращаться к другим сообществам и аудиториям?…
BC:
Айгерим?
Aigerim Kapar (AK):
Спасибо. На самом деле, мы с платформой Artcom не так давно присоединились к проекту, и я очень рада, что у нас есть возможность поучаствовать в таком интересном глобальном исследовании.
Мне очень интересно наблюдать, как проект может развиваться благодаря нашему сотрудничеству, и то как Biljana подметила – незнакомые люди могут становиться партнерами.
Это трудное и непонятное время с одной стороны, разделило [нас], а с другой стороны, сделало [нас] ближе через онлайн встречи. Для меня ценно, что во время пандемии мы остаёмся на связи и продолжаем продуктивно работать.
Мой интерес к этому проекту огромен в связи с тем, что экологическая ситуация в Казахстане в Центральной Азии, да и во всем мире становится все более сложной и обостряющейся. Эта пандемия также является результатом нерешенных проблем окружающей среды и представляет собой большую угрозу для всех нас. Экономические и транспортные проекты и инициативы, такие как BRI, будут все больше влиять на окружающую среду и экологию.
Более того, важным для меня аспектом проекта является фокус на том, как деятели искусства (художники, кураторы, исследователи) могут внести свой вклад в понимание или переосмысление – или даже создание изменений в своих контекстах, а также в поиск путей решения социальных и экологических проблем, возникающих из-за локальных политических и экономических ситуаций.
Robel Temesgen (RT):
Я также хотел бы сказать, что этот проект появился Эфиопии в нужное время. Как вы все могли заметить, хоть связь между нами и Китаем сильна, не было проведено глубокого анализа или вмешательства – особенно в области культуры (по крайней мере, из того, что я знаю). Поэтому, когда я услышал о целях проекта Biljana, они волновали меня по двум основным причинам. Во-первых, это не просто исследование Эфиопии и Китая. Это включает в себя более широкий диапазон перекрестных практик и обучения друг у друга. Во-вторых, мы все должны помнить, что “As you go…” это не институт, а скорее независимый интерес от каждого из нас, который свел нас всех вместе. В этом и есть сила, которая нас связывает.
Участие в проекте также было мотивировано моим подсознательным интересом, хоть я никогда не предпринимал открытых действий. Конечно, есть еще много причин, но [на данный момент], я упомяну две.
BC:
Спасибо. Этот проект на самом деле является первым кураторским исследованием What Could/Should Curating Do, [которое] является небольшим учреждением, которое я основала в Белграде три года назад. Оно начиналось как учебное заведение, проводящее обучающую программу для художников и кураторов, которые фокусируются на изучении кураторской практики в разных частях мира. Многие из вас сегодня являются “клетками”, которые участвовали и делились своими знаниями во время семинаров этой программы. Таким образом, план состоял в том, чтобы работать над [этим] исследованием в более долгосрочной перспективе. Чтобы, действительно, начать устанавливать различные формы отношений через медленные режимы работы.
Но что действительно интересно в этом контексте, так это то, что большинство наших современных художественных практик очень мало контактируют с другими частями мира – и я думаю, что Nikita немного упомянул об этом, в частности из контекста Китая (который очень сильно ориентирован на Западную Европу и Америку). Я уверена, что это происходит также и с остальными странами на Балканах, за исключением конкретных случаев, таких как Moderna Galerija со Zdenka и ее командой. Бо́льшая часть коммуникации в современном искусстве происходит через очень краткосрочные выставки и очень ориентировано на финансирование – что опять же, я бы сказала, связано с Западной Европой.
Я думаю, что до того, как мы создали эту рабочую платформу, мы, на самом деле, очень мало знали о местных контекстах и практиках друг друга. Не было никаких каналов для этого – даже несмотря на то, что некоторые частичные связи существовали внутри Движения Неприсоединения и в течение 60-70-х годов.
Но еще одна вещь, которая проявилась во время наших встреч, и, возможно, мы сможем поговорить об этом, – это аспект видимости. Что это означает для проекта? [Этот] проект действительно дает видимость определенным локальным контекстам. Мы стараемся освещать разные события в наших локальных контекстах через наш онлайн-журнал – в том числе и размышляя о волнениях, которые [произошли] в разных местах, где находится проект. Поэтому, может быть, у вас есть что-нибудь добавить о важности этого аспекта видимости? Через проекты, особенно во время пандемии…
ZB:
Я тоже считаю, что видимость – это позитивная вещь. Нам нужно делать более видимыми маргинальные вещи: маргинальные истории, места, забытые художники, субъекты и так далее. Но, как и большинство других вещей, видимость также имеет [другую] сторону.
Как только что-то становится более заметным, оно также становится [частью] рынка. Рынок отдает приоритет специфическому контенту, навязывает доминирующие эпистемологии, художников, кураторов… И я думаю, что у нашей группы есть потенциал избежать проблем, связанных с видимостью, поскольку мы принадлежим к очень разным институтам [и] ни один из наших институтов не находится в центре
этой власти. Но в то же время я бы сказала, что мы все должны поддерживать критическое мышление.
Мир искусства очень сильно ориентирован на неизвестное, поэтому, конечно, мы внесем свой вклад в видимость нашего контекста, художников и тем, но в то же время, я думаю, мы должны быть осведомлены о возможной инструментализации в будущем.
NC:
Я… Могу ли я добавить?…
BC:
Конечно.
NC:
Я также думаю, что как музеям, институтам или кураторам, нам, возможно, придется сместить свой фокус с видимости на размышление о нашей роли в производстве и распространении информации. Разделение инфосферы, физических и идеологических границ делает трудным для деятелей культуры утверждать о том, что “что-то произошло [в] далеком сообществе или [с] чужим человеком, [и это] имеет какое-то отношение ко мне”. Людям становится все труднее думать, что мы связаны даже с развитием технологий. Вот почему мы должны продолжать говорить, что мы все являемся частью [всего происходящего в мире], даже если мы сталкиваемся с реальностью изоляции и разделения.
Я услышала это из подкаста между несколькими молодыми китайскими учеными, в котором они размышляли о роли общественных знаний. Один из ученых сказал, что если вы не попытаетесь представить другую точку зрения, то другой контент, будь это мыльные оперы или [другие формы] популярных медиа, займет свободное инфопространство или будет манипулировать идеями людей – или, как сказала Zdenka, использовать историю как инструмент.
LF:
На вопрос о видимости я бы ответил вопросом о невидимости… Действительно, я твердо верю, что сегодня очень ценно и важно культивировать активные стратегии невидимости. Как говорили Nikita и Zdenka, привлекая большее внимание к себе, мы либо следуем рынку, либо переходим на форматированный способ мышления и выбора. Невидимость – это огромный парадокс, особенно когда вы работаете с искусством в музее, чтобы курировать выставки, демонстрировать художников, демонстрировать произведения искусства, продвигать художественные проекты. Но я действительно верю, что сегодня, в обществе экстра-наблюдения, постоянной саморекламы и политической пропаганды, перегруженных мега-арт-индустриями и рынками, наиболее интересными художниками и исследователями сегодня являются те, кто пытаются копнуть глубже – вырваться на поверхность искусства и социальных сетей, исследовать микро-измерения, создавая условия для новых форм создания и переживания искусства.
Для нашего проекта, я думаю, очень важно предусматривать вопросы и сложности, которые могут бросить вызов доминирующим дискурсам и институтам: идти шаг за шагом, учиться глубже, не идти на компромисс, но при этом занимать радикальные и решительные позиции… невидимость проекта сегодня не должна быть “отсутствием существования”, а как раз наоборот. Это действие, выбор, практика, стратегия сопротивления и противодействия, которая допускает другие формы действия и видимости.
Невидимость сегодня также затрагивает важнейшие понятие и практику времени. Теперь уже недостаточно мелькнуть везде единожды, а затем исчезнуть (как и многие крупные выставки, кураторы которых работают по всему миру). Время также связано с практикой заботы. Концепция заботы важна для развития этого проекта, который создает произведения искусства и тексты, а для меня также связан со звуками.
Я занят производством музыки в разных частях мира, и я очень внимательно смотрю на то, что происходит в искусстве в разных местах – чтобы не ограничиваться только западной или китайской точкой зрения. Например, если мы возьмем движение Black Lives Matter (это очень большая тема на данный момент), я думаю, что гораздо важнее слушать таких художников, как Robel [Temesgen], которые буквально “невидимы” на политической и художественной сцене, но которые исследуют подобные, если не намного более важные, формы насилия, о которых никогда не говорят в СМИ.
Это то же самое, когда вы видите и слушаете некоторых людей, таких как “Aural Archipelago” в Индонезии. Они собираются на разных островах и архипелагах, чтобы записать традиционные инструменты – потому что Индонезия не только одна страна. Она состоит из тысяч островов с различными культурами, очень маленькими, крошечными сообществами и контекстами. Поэтому я думаю, что важно быть “невидимым”, чтобы охватить множественность.
Но в то же время, конечно, это наша обязанность найти другие способы видимости как для профессионалов, работающих в институтах, и независимых кураторов и исследователей. Я просто думаю, что важно обезопасить себя от “большого фасада” (или того, что мы называем здесь, в Китае, “хорошим лицом”). Честно говоря, меня это совершенно не волнует. Мой приоритет – отойти от системы, чтобы показать реальное лицо людей [смеется]. К тому же, важны попытки раскрыть нашу собственную чудовищность как личности и общество, потому что мы должны столкнуться с этим. “As you go…” обладает способностью раскрывать то, что является конструктивным [внутри] этих взаимосвязей между различными людьми и областями, которые мы пытаемся понять, из которых пытаемся извлечь уроки и которых хотим развить.
Я верю, что это тоже что-то изменит. Не прямо так быстро, но в долгосрочной перспективе. Такой проект может решительно способствовать лучшему пониманию и конструктивному способу работы в области искусства.
RT:
Я смотрю на этот аспект видимости (в этом разговоре), как человек, живущий в Эфиопии. Несколько недель назад интернет был заблокирован по всей стране, и это заставило меня понять, что пускай небольшое внимание все еще имеет значение. Это заставило меня понять, как важно быть хоть немного увиденным. Я был так сосредоточен на том, как я упускаю из виду то, что происходит во всем мире. Однако, я понял, что быть видимым и поддерживать доступность для других людей играет большую роль, когда речь заходит о художественных практиках и взаимодействии в целом.
BC:
Айгерим, ты хочешь что-то добавить?
AK:
Да, может быть, пару слов. Искусство, художники и кураторы малозаметны в Казахстане – наши голоса не звучат на главных новостных или информационных площадках. Казахстан и весь центральноазиатский регион в целом не видны в мире. Особенно сегодня, когда совершенно невозможно в СМИ и социальных сетях четко понять, что на самом деле происходит. Видимость становится проблемой. Существует так много [информации] онлайн, [что] инфошум не позволяет нам собрать полноценную картину. Интернет-журнал “As you go…” и наши встречи позволили мне установить связь с регионами и населенными пунктами, участвующими в проекте, и с помощью этих альтернативных способов, узнать вашу ситуацию и услышать голоса местных жителей и общин.
AK:
Всегда есть обе стороны: положительная и отрицательная. Видимость также влечет за собой манипулирование информацией, и иногда это действительно разрушительно.
BC:
Ларис, ты хочешь что-то сказать?
LF:
Мне интересно знать, как каждый из нас может участвовать в этом исследовании. Потому что для меня в начале, если снова взять метафору воды, этот проект был [своего рода] “плавающим” процессом. Но мне также нравится это чувство незнания, что значит большая тема или большой вопрос. Чем больше я углубляюсь в этот проект, чем больше он меня радует, тем плотнее и богаче он становится. Поэтому я просто хочу понять чувства каждого из вас – насколько вы верите в этот проект?
ZB:
Это хороший вопрос для концовки.
BC:
Прекрасный конец (смеется).
ZB:
Я думаю, что у этого проекта есть своя жизнь, и мне всегда нравились проекты, которые не слишком структурированы в начале. Они [пополняются] социальным опытом и изменяются в течение своих собственных продолжительностей. Это то, что происходит с нашим проектом.
Пандемия случилась во время проекта, и каким бы он стал, если бы все началось с привычных рамок? Мы бы потеряли очень важные исторические моменты. Очень интересно быть частью этого проекта, и кто знает, куда он нас приведет. Он очень непредсказуемый, и я очень счастлива быть частью него.
LF:
Да.
NC:
Я думаю, что для меня участие в проекте – это разучивание того, чему мы научились. Особенно потому, что большая часть знаний, которых я получил в рамках образовательной системы Китая, [заставили меня] осознать, насколько неравномерно или асимметрично повествование истории и насколько оно продиктовано национальной идеологией. Так что для меня очень важно отучиться от рамок прошлого.
Еще, что касается кураторства и того, что мы думаем о современной инфраструктуре – я сама мало что знаю. Не знаю достаточно того, что находится за пределами евро-американских контактов и рекомендаций, так что это очень интересно для меня выйти за пределы нашей привычной зоны комфорта.
Другое дело – найти выход из этой ловушки [современного искусства], потому что современное искусство всегда имело космополитическое видение. Но как нам, особенно сейчас после этой пандемии, проложить путь между этой дихотомией универсальности и частности?
И то, о чем тоже, наверное, говорилось раньше: глобализация и глобальность. Глобальное и локальное раньше были важной или горячей темой, я думаю, в 90-х и начале 2000-х годов, но [сейчас] контекст изменился. Этот оптимизм, и то, что мы сейчас обсуждаем внутри… мы должны напомнить себе не попадаться в различные ловушки. Вот почему я верю, что участие в этом проекте значит открывать для себя разные пути.
AK:
Я также рада за этот проект и вдохновлена нашим способом работы. У меня есть глубокий интерес к регионам, которые соединяются через этот проект. Я действительно верю в эти цели производства новых знаний и в то, как мы будем думать о наших общих чертах, особенностях и будущем.
RT:
Вера в этот проект с моей стороны также пришла из короткого, физического разговора с Biljana. Интересно, был бы я так же заинтересован или так же счастлив участвовать в нем, если бы первоначальный разговор был виртуальным (или, по крайней мере, текстовым). Все же, я вижу, как в этом проекте присутствуют (в определенной степени) эмоции. Это стремление, в которое я верю, помогает структурировать “большой вопрос” в рамках этого независимого и коллективного интереса.
BC:
А как насчет тебя, Ларис?
LF:
Мы не знаем, куда мы идем, но, по крайней мере, мы выходим. Мы выбираемся из чего-то. Так что это очень полезный путь для меня как для человека, а также для того, кто отвечает за кураторские проекты.
Я думаю, что эта исследовательская программа также связана с “субстанцией”, верно? Сегодня речь идет о том, что мы называем субстанцией. Речь идет не только о программе выставок. Это не просто программа образовательной деятельности. Это гораздо больше связано с содержанием программы – и это то, что объединяет нас сегодня. Это о том, как мы можем иметь голос.
Да, мы говорили о невидимости, но этот проект также обладает способностью поднимать голоса тех, кто часто забывается или исключается и остается буквально невидимым. Эта способность является очень важной работой, по крайней мере, с моей точки зрения. Это то, что очень ценно для меня в институте: пытаться развивать альтернативный способ работы и мышления, активно поддерживать проекты художников. Но я считаю, что сегодня только художников уже недостаточно. Этот проект также касается людей, которые наблюдают [за] изменением климата или за азиатскими женщинами, работающими в сельском хозяйстве, – все они разрабатывают новые проекты, которые очень часто остаются невидимыми. Все это для меня очень важно.
BC:
Да. Конечно же эти долгосрочные проекты направлены на установление более глубоких отношений и связей, но [они] также показывают устойчивую динамику в ответ на изменения в мире, в особенности за последние полгода.
Сейчас у нас есть большая структура длиною [в] три года. Я надеюсь, что, возможно, мы [сможем] провести это упражнение: три года понимания [друг друга] и восприятия потребностей друг друга, чтобы установить долгосрочные отношения и [другую] горизонтальность [того], как мы можем работать вместе в тех местах, где мы находимся.
Я знаю замечательный кейс, который Zdenka инициировала в L’Internationale European museum confederation, связанный с единством [которое было] успешным в течение десяти лет и создало некоторые действительно важные знания из своего контекста, которые были огромным вкладом для всего мира.
Моя мечта, если мы можем говорить о мечтах публично, состоит в том, чтобы идти к возможности совместной работы через наш набор различных черт и эту установленную сеть.
BC:
Но это уже относится к тому, что произойдет через три года, скажем, после окончания проекта.
NC:
Я думаю, что три года – это прекрасная задача. Находясь или работая в Китае, очень трудно представить себе такую долгосрочную задачу. Так что мне нравится эта мысль.
BC:
Да… Для всех нас, я думаю, трудно представить, что произойдет в ближайшие три года, не так ли?
LF:
Да…
BC:
Я думаю, мы должны это сделать –
NC:
Но и возраст тоже имеет значение… Когда мы были моложе, было легче представить такое. Мы бы подумали: “О! Я знаю, что произойдет через десять лет!” [смеется]
BC:
[улыбается]. Ладно, я думаю, что пришло время закончить наш разговор. Спасибо вам за ваше сегодняшнее время (оно было очень долгим)!
Перевод с английского: Туран Нургожин
please click to read kazakh version of the conversation:
««jymdyq ımmýnıtettegі jasýshalardyń ózara árekettesýі»
2020 jylǵy 26 shіldede Moderna Galerija (Lıýblıana) dırektory Zdenka Badovinac, Rockbund Art (Shanhaı) murajaıynyń dırektory Larys Frogier, Times (Gýanchjoý) murajaıynyń bas kýratory Nikita Choi, Artcom (Astana) platformasynyń negіzіn qalaýshy Áıgerіm Qapar jáne WCSCD negіzіn qalaýshysy árі «As you go…roads under your feet, towards the new future» jobanyń bastamashysy Biljana Ciric qatysqan «Ujymdyq ımmýnıtettegі jasýshalardyń ózara árekettesýі» atty pіkіrtalas óttі.
Robel Temesgen men professor Sinkneh Eshetu (Addis Ababa) de bolýy kerek edі, alaıda keıbіr sebepterge baılanysty pіkіrtalasqa qatysa almady. Bul osy jobadaǵy árqaısymyz úshіn «jasýshalar» retіndegі negіzgі fýnktsııamyzdyń qanshalyqty ártúrlі ekenіn eske salý boldy. Bіz ýaqyt pen keńіstіkte ornalasqan «jasýshalardyń» mańyzdylyǵyn qurmetteýdі úırenýdі jalǵastyramyz. Bul maqsatymyzdy osyndaı shaǵyn pіkіrtalastyń kómegіmen іske asyryp jatsaq ta meılі, qalaı bolǵanda da bіz bіr-bіrіmіzdі tyńdaýdyń jáne túsіnýdіń jolyn tabýymyz kerek.
Bul áńgіme bastalǵanda men otyrǵan jerde kesh batqan edі. Keshkі ýaqyt qashan da jańa ıdeıalar týatyn sıqyrly kez, al shekteýlі-sandyq keńіstіkte bas qosý bul áserdі eseleı túskendeı bolatyn. Jer sharynyń túkpіr-túkpіrіmen habarlasa otyryp, osy ádemі mıssııa aıasynda árqaısysy óz mіndetіn bіr-bіrіnіń jáne odan árі álemnіń mіndetіmen baılanystyrýdyń jolyn tabý úshіn sýretshіlerdіń, kýratorlardyń, zertteýshіlerdіń bіrіgýі naǵyz ǵajaıyp boldy.
Bul pandemııanyń saldary árbіrіmіzge aıtarlyqtaı áser ettі. Bіz usynatyn jumys ádіsterі men tujyrymdamalyq sáıkestіkter muqııat nazar aýdarýdy jáne tıіmdіlіktі qajet etetіnі anyq. Beıtanys adamdardyń jaqyn bolýyna, únemі bіlіm alýǵa az bolsa da turaqty úndeý degen bálkіm, jańa ıdeıalar emes shyǵar, bіraq ómіr atty jobanyń barlyq kezeńіnde olar buryn-sońdy men baıqamaǵan qyzyǵýshylyq pen qamqorlyqtyń eń joǵary kórіnіsі retіnde tanyldy.
Áńgіme dál qazіrgі ýaqytta ótse de, bіz ár túrlі jaǵdaıda bolǵanymyz belgіlі. Atap aıtqanda, Robel Temesgen-men áńgіme barysynda ara-tura baılanys úzіlgenіn kórgende, sandyq salada kózden tasa bolý keıde tańdaý emes, májbúrlі jaǵdaı ekendіgіnіń aıqyn kórsetkіshі boldy. Sondyqtan, bіz Robel men professor Sinkneh Eshetu-den ózderіnіń jaýaptaryn keıіn stenogrammaǵa qosýdy ótіndіk. Talqylaýdyń kontekstіne túsіnіk berý men osy dıalogtyń sheńberіn keńeıtý úshіn men olardy joǵaryda kýrsıvpen bólіp kórsettіm. Qazіrgі ýaqytta saparda júrgen professor Sinkneh te jaqyn arada osy stenogrammadan ózіnіń jaýaptaryn kóretіnіne senіmdіmіn.
Bul suhbat jáne jalpy joba únemі ósetіn bolady. Bіz álemgegі jaǵdaılarǵa beıіmdelgen saıyn, bіr-bіrіmіzge de beıіmdelemіz jáne de, eger bіz óz maqsattarymyz týraly kópshіlіk aldynda ashyq túrde aıta alsaq, onda bіzdіń talqylaýymyzdyń kúshі “ujymdyq ımmýnıtettіń” kórіnіsі retіnde (bіzdі osylaı kezdesýge májbúr etken) vırýstan asyp túsіp, qamqorlyq pen yntymaqtastyq aıasynda ómіr súretіndіgіne sengіm keledі.
– Redaktor
Biljana Ciric (BC):
“As you go… roads under your feet, towards the new future” jobasy 2020 jyldyń aqpanynda bastalǵaly berі bіz aptasyna ekі ret kezdesіp turamyz. Bіraq men osy jyldyń aqpan aıynda Addıs-Abebada uıymdastyrǵan serіktes mekemelermen [áńgіmelesý] úshіn bárіmіzdіń osy basqosýymyz bіrіnshі ret bolyp otyr.
«Ózara árekettesetіn jasýshalar» retіndegі keıbіrіmіzde ýaqytty bіrge ótkіzýge, búgіn alys kórіnetіn Addıste serýendep, jumys іsteýge múmkіndіk bolǵan edі. Osy aıda serіktesterіmіz nemese jasýshalarymyz – men bіzdі jobanyń «jasýshalary» dep ataımyn – búkіl álemnen jınalǵan uıymdar ǵana emes, sonymen bіrge óz ortasyndaǵy kontekstke ózgerіs ákeletіn jeke tulǵalar ekenіn bіldіk. Keıbіr kezdegі toqyraý men qıyndyqtardan ótken jobamyzdyń jarty jylǵy jumysynan soń, bіz bіrge ótkіzgen ýaqytqa, bіr-bіrіmіzdі tanymaı jobany qalaı bastaǵanymyzǵa, alǵashynda beıtanys «jasýshalardyń» jaqyndasýy qalaı nátıjelі bola alatynyna kóz tastap, saralaýdyń ýaqyty keldі.
Keıbіr «jasýshalar» – jeke ınstıtýttar, keıbіrі – qoǵamdyq, taǵy bіrі – jeke adam ınstıtýty. Bіraq búgіngі tańda bіz osy joba aıasynda qazіrgі zamanǵy óner álemіnde jumys іsteýdіń ádettegі tásіlderіn qaıtalamaı, ózektі dep tapqan máseleler týraly oılaný jáne olardyń sheshіmderіn іzdeý maqsatynda bіrіgіp otyrǵanymyz óte mańyzdy.
Aldynda aıtqanymdaı, bіz osy jobamen bіrge jarty jyldyq belgіsіz, túsіnіksіz kezeńnen óttіk jáne jobadaǵy bárіmіz beıtanys adamdar edіk. Alaıda menіń ustanymym sál ózgeshe boldy. Óıtkenі sіzder bul jobaǵa menіń shaqyrýym boıynsha, bіraq osy jobanyń kómegіmen sheshýge tyrysyp júrgen shuǵyl máselelerdі bólіsý jáne moıyndaýdyń arqasynda keldіńіzder. Bіz aldaǵy ýaqytqa jáne qazіr bárіmіzdіń basymyzdaǵy oqshaýlaný kezeńіne ujymdyq ımmýnıtettі qalyptastyra alamyz dep úmіttenemіn.
Bul áńgіme bіzge jobalar týraly: bіz qaıdamyz, sonymen qatar jobany ózgertken pandemııa jaıly, onyń ústіne jobadaǵy óz ustanymyńyzdy túsіnýge jáne ózіńіzdіń toptaǵy ornyńyz qandaı ekenіn jáne taǵy basqasyn oılanýǵa arnalǵan.
Endі men Zdenka Badovinac-tan aqylǵa salyp, pіkіrtalasymyzdy bastaýdy ótіngіm keledі. Sondaı-aq, Zdenka ekeýmіz Addıs-Abebada bіrge jumys іstegenіmіzdі jáne onda qazіrgі ýaqytta pysyqtalyp jatqan jobanyń [jalpy] maqsattary men negіzderіn anyqtaǵanymyzdy qosqym keledі.
Zdenka Badovinac (ZB):
Jaqsy… Onda, men bastaı bereıіn be?
BC:
Iá,… áńgіmemіzdіń jazylyp jatqanyn eskeremіz.
ZB
A, jaqsy. Aldymen, áńgіmenі osy jobanyń bіr bólіgі bolǵanyma óte qýanyshty ekenіmdі aıta keteıіn. Bіzdіń Moderna Galerija ınstıtýty, mádenıetіmіzdegі ekonomıkalyq ózgerіsterdіń, sondaı-aq jergіlіktі áleýmettіk jáne saıası problemalardyń áserіne qatysty zertteýler jasaı otyryp, kem degende Balqanda óz úlesіn qosa alady.
Basynda Biljana ekeýmіzdіń rólіmіz óz [tıіstі] aımaǵymyzben baılanysty bolady dep sheshken edіk. Men de Addıs-Abebaǵa Biljana-men baryp, ol jaqta óte qyzyqty adamdarmen tanystyq: bіzdegіden múlde ózgeshe kontekst týraly kóp nárse bіldіk. Sonymen qatar Efıopııadan burynǵy elіmіz Iýgoslavııanyń bіr bólіgіn tapqandaı boldyq. Buryn Efıopııa Bіrіgýge qarsy qozǵalystyń múshesі bolǵan; Iýgoslavııanyń іskerı korporatsııalary, sýretshіlerі men mádenıet qaıratkerlerі sonda baryp, músіnder jasap, tіptі jergіlіktі sáýlet ónerіnde іz qaldyrǵan edі. Osydan keıіn men sіzdіń ótken zaman kútpegen jerden álemdі qaıtadan “kіshіreıte” alatynyn shyn mánіnde kóre bastaǵanyńyzdy túsіndіm… Aqyr sońynda Efıopııamen bіzdі bіrіktіretіn ınternet qana emes, tarıh ta bar.
Bіz Efıopııadan oralǵannan keıіn bіrden pandemııa bastaldy, atap aıtqanda Eýropa men Qytaıda. Bul bіzdіń joba úshіn mańyzdy sabaq boldy – bul kіshkentaı vırýstyń búkіl álemge qalaı áser ete alatynyn túsіndіk. Ústemdіk úshіn kúresetіn ártúrlі kúshterge toly jaһandyq álem bar. Sodan keıіn kútpegen jerden ekonomıkaǵa, saıasatqa, bılіk qatynastaryna yqpal etetіn kіshkentaı, kórіnbeıtіn bіr vırýs paıda bolady. Bіz mundaıdy buryn-sońdy kórmegen edіk. Álem jaһandanǵanǵa deıіn kіshkentaı jáne kórіnbeıtіn, ıakı jergіlіktі nárse álemge qazіrgіdeı áser ete almaıtyn. Bul Bılıana ekeýmіzdіń oqıǵanyń árі qaraı damýyn jáne odan jobany jalǵastyrý úshіn týyndaıtyn balama múmkіndіkterdі muqııat baqylaýymyzdy talap etetіn óte mańyzdy sabaq boldy.
Sonymen qatar, qazіr barlyq jerge taralǵan pandemııa bіzge onlaın-kommýnıkatsııa týraly qaıta oılanyp, qorytýǵa kóbіrek ýaqyt berdі. Bul qansha ýaqytqa sozylatynyn bіz bіlmeımіz. Sondyqtan bіzge baılanysta bolý jáne osy máselege basqa kózqaraspen: álemdі «bіrtektes» etken «jańa kúsh» turǵysynan qaraýdy úırený óte mańyzdy. Bul kúsh ekonomıkalyq nemese saıası emes, ol tabıǵı sıpatta. Aıtpaqshy, adamdardyń ózі áser etken tabıǵat – antropotsennіń nátıjesі. Bul ártúrlі qaýymdastyqtardyń kúshterіn qaıta qarastyrýdyń mańyzdylyǵyn kórsetedі jáne de «As you go…roads under your feet, towards the new future» jobasy osyǵan jaqsy sáıkes keledі.
Bіzdіń jobamyz, sonymen qatar, otarlaýdyń adamgershіlіkke jatpaıtyn aspektіsі týraly oı-pіkіrdі qamtıdy. Menіń oıymsha, qazіr dástúrlі [nemese] zamanaýı kezeńge deıіngі bіlіm burynǵydan óte mańyzdy bolyp keledі. Qazіrgі zaman týraly sóz bolǵanda únemі jyldamdyq, progress alǵa shyǵady, al vırýs, árıne, sonyń nátıjesі. Endі qazіrgі jaǵdaı bіzdі ótkenge kóz júgіrtіp, osy zamanǵa deıіngі kezeńnen (osy zamanǵa deıіngі aspektіlerge de keı tusta qaýіp tónіp tursa da) bіr nársenі úırenýge májbúr etіp jatyr. Sonymen, jobanyń alǵa qoıǵan máselesі – ótken zamanmen dıalogty burmalamaı nemese romantızmge urynbaı qalaı baılanystyrýǵa bolady. Men muny óte mańyzdy dep sanaımyn. Árıne Balqan túbegі Qytaıdyń ekonomıkalyq áserіnen óte alys (bolatyn). Alaıda, bіz qazіr múldem jańa jaһandyq ahýalda ómіr súrіp jatyrmyz. Mysaly úshіn Qytaıdyń energetıka men ınfraqurylymǵa, atap aıtqanda Serbııa arqyly Gretsııa men Eýropany baılanystyratyn joldarǵa salatyn ınvestıtsııalary bar. Kezіnde bul baǵyt Horvatııa nemese Slovenııa emes Majarstan aqyly ótetіn. Sonda Iýgoslavııa bar kezde Lıýblıana men Belgrad arasyndaǵy jolǵa nebárі 6 saǵat ketetіn. Al qazіr Gretsııa men Eýropa arasyndaǵy qashyqtyqqa otyz jyl boıy jańartylmaǵan temіrjoldyń nasharlyǵyna baılanysty 11 saǵat ketedі. Osylaısha jańa ekonomıkalyq yqpal men jańa kúshterdіń Balqandaǵy turmysty janama túrde qalaı uıymdastyratynyn kóre alasyz.
Men bolashaqta barlyǵyńyzben yntymaqtastyqta bolatynymyzǵa senemіn. Naýryzda nemese sáýіrde Lıýblıanada Moderna Galerija-da qoldaǵy barlyq materıaldy kórsetýge bolatyn sımpozıým bolyp, bárіmіz sol jerde júzbe-júz kezdesemіz dep úmіttenemіn.
Larys Frogier (LF):
Osy jobaǵa qosylǵanyma shynymen de qýanyshtymyn, bul men úshіn úlken mártebe. Bul joba Shanhaı men Qytaıdaǵy Rockbund óner murajaıynyń kontekstі úshіn mańyzdy. Men mundaı zertteý jobasy úshіn «jasýshalar» uǵymy óte qundy dep esepteımіn: kіshkentaı ǵana bіr nárse «bóten» nársemen qosylý arqyly qalaı kúsheıіp, ósýge jáne damýǵa múmkіndіk alatyny – dál osy bіz sııaqty bіr jaǵynan bіr-bіrіmіzge jat ekendіgіmіz óte konstrýktıvtі jáne qyzyqty.
«As you go…» zertteý jobasy kelesіdeı máselelerdі kóteredі: Búgіngі kúnde jergіlіktі degen ne? Basqynshylyqtyń ártúrlі formasyn, ımperıalızmdі, ekonomıkalyq soǵys, quqyqtyq soǵys, mádenı soǵysty jamylǵan bıleýshі qurylymdardyń jaһandyq ózgerіsі kezіnde bіz bіr-bіrіmіzben baılanysý men jumys іsteýdіń basqa túrlerі men ádіsterіn oılap tabýymyz kerek… Árıne, joǵaryda atalǵan problemalarǵa jáne ásіrese pandemııaǵa baılanysty qazіrgі kontekst óte qatal. Bіraq ár konteksttіń óz erekshelіgі, tarıhynyń qabattary jáne zamanyna saı qıyndyqtary bolatyndyqtan, men aldaǵy ýaqytta úlken ózgerіster bolýy úshіn qazіrgі kіshі ózgerіsterge qyzyǵýshylyǵym joǵary. Úlken taqyryppen jumys іstep, ony kóterýdіń ornyna men búgіngі ózgerіster bastapqyda kóz aldynda tursa da baıqalmaýy múmkіn, bіraq óte ótkіr de myqty keletіn jergіlіktі kіshkentaı komponentterden týyndaıtynyna shyn júrekten senemіn. Bul jobada bіz bolashaqty boljaı alamyz jáne ústemdіk nemese basqynshylyq tujyrymdamasynan tys yntymaqtastyqtyń jańa formalaryn oılap tabamyz.
Sondaı-aq, men bul zertteý kýratorlyq ádіstіń bіr túrі ekenіne shyn júrekten senemіn. Bul murajaı qurylymynda jumys іsteıtіn men úshіn óte mańyzdy. Ústem salalar men narratıvter týraly túsіnіgіmіzdі keńeıtý úshіn bіzge jergіlіktі kontekstke qatysty qalyptasqan ınstıtýttarǵa kúdіkpen qaraı bіlý mańyzdy. Ádette materıktіk Qytaıda halyqaralyq nárse týraly sóıleskende bіz árqashan Batys pen Shyǵystyń qarym-qatynasy týraly aıtamyz. Bіraq bul kózqaras men úshіn óte shekteýlі bolyp kórіnedі. Ol kóptegen stereotıpter, jalpylama uǵymdar men túsіnbeýshіlіkter týdyrady. Sondyqtan da bіz shyn mánіnde ár túrlі máselelerdі kóterіp, yntymaqtastyqtyń jańa formalaryn anyqtaı alýymyz úshіn bul sheshýshі mańyzy bar joba; árqaısymyz óz kontekstіmіzde kezdesetіn zorlyq-zombylyq, adamgershіlіkke jatpaıtyn qasıetter jáne qysymshylyq taqyryptaryn zertteı otyryp, sonymen bіrge odan shyǵyp, belgіsіz dúnıenі tanýdy qalap, táýekel etýdі eskerýіmіz qajet.Bul ótkenge boısunýdy jáne radıkaldy konstrýktıvtі ustanymdar meńgerýdі dep talap etedі. “As you go…” – óte mańyzdy joba, óıtkenі ol ekonomıkada, saıasatta, sonymen qatar óner naryǵyndaǵy metanarratıvter arasynda áreket etedі. Osylaısha, bіz ártúrlі tájіrıbenі, jeke tulǵalardy jáne sýretshіlerdіń uıymdaryn, antropologtardy, ǵalymdardy, kýratorlardy jáne t. b. bіrіktіretіn zertteý baǵdarlamasyn jasaı alamyz. Mundaı format bіzdіń kontekstіmіz arasyndaǵy yntymaqtastyqty nyǵaıtý men ózgerіsterdі júzege asyrý úshіn saı keletіnіne senemіn. Bárіmіz saıahattaı almasaq ta, qandaı da bіr jolmen baılanysty ekenіmіzge senemіn. Tіptі kezdese almasaq ta.
Sonymen qatar maǵan [osy jobadaǵy] úıkelіs-qarsylyq-qarama-qaıshylyq tujyrymdamasy men praktıkasy unaıdy. Bul otarlaý nemese uzaq áńgіmeler týraly toqtaýsyz sóılese berýge tyrysýdy ǵana emes, sonymen bіrge osy úlken áńgіmelerdі jete túsіnýge jaǵdaı jasaýdy jáne osyndaı kúrdelі konteksterde bіr-bіrіmіzge synı kózben qaraýdy, shet qalmaı qatysyp otyrýdy jáne bіr-bіrіmіzge qoldaý kórsetýge tyrysýdy bіldіredі. Sondyqtan da bul jobany odan árі damytý qajet.
Materıktіk Qytaıdyń qalǵan álemmen ara qatynasy kontekstіn aıtatyn bolsaq: men bul eldі, onyń halqyn, turatyn jerіmdі jaqsy kóremіn. Alaıda, búgіngі tańda saıası jáne ekonomıkalyq júıenіń problemasy óte kóp jáne menіń oıymsha, burynǵydaı óz atyna saı emes. Sondyqtan, bul joba Qytaıǵa jańa múmkіndіkter ákelіp, kókjıegіn keńeıte túsedі, sonymen qatar kóp adamnyń shynaıy daýysy arqyly qorǵashan álemge de óz úlesіn qosýy múmkіn dep oılaımyn.
Bіz osy jobamen bіrge ósіp, úırenіp, materıktіk Qytaımen qosa, búkіl álemdegі túrlі jerdegі aspektіlerdі egjeı-tegjeılі zertteýіmіz kerek dep oılaımyn. Men úshіn jergіlіktі degen – dástúr. Bul óte mańyzdy, degenmen bul tek ótkenmen nemese bekіtіlgen jáne qatyp qalǵan kontekstpen ǵana baılanysty emes, sonymen qatar jergіlіktі degen – tájіrıbe. Bіzge osy dúnıeler men jergіlіktі nárselerdі romantıkalaý men ıdeologızatsııadan aýlaq bolý kerek. Jergіlіktі dúnıe ártúrlі qabattardan turady. Bul degen zertteý barysynda utymdy tásіldі qajet etetіn bіrneshe úzdіksіz kombınatsııalar.
Sońǵy jáne taǵy bіr mańyzdy nárse – bіz munda barymyzdy salyp, óner sahnasy úshіn óte qundy nárse jasaýǵa tyrysyp jatyrmyz. Bіz adamgershіlіk qundylyqtaryn basshylyqqa alyp jumys іsteımіz degen úmіttemіn. Bul tusta Batys pen jańa Shyǵys derjavalary ustanatyn zorlyq-zombylyq pen otarshyldyqtyń bárі aralasqan gýmanızmdі aıtyp otyrǵan joqpyn, bіzde olaı bolmaýy kerek. Óner kúrdelі dúnıeler ala kelіp, bіzdіń áreketіmіzdі qaıta qoryta otyryp, tarıhty ózgerte alady,…
Nikita Choi (NC):
Kamerany qosaıyn ba?
BC:
Sizdi kórý bir ǵanıbet bolar edi! Kórispegeli biraz boldy.
NC:
Jaqsy… Sálem! Biz «As you go» jobasyna «All the way South» jobasynan aıtarlyqtaı shabyt alǵan “jasýshalar” retinde qosylamyz dep sheshtik. Biz “All the way South” jobasyn úsh jyl buryn bastaǵan edik. Onda biz sýretshilermen birge qazirgi ýaqyttaǵy Qytaı men álemdegi basqa elderdiń (ásirese ońtústiktiktegi elderdiń) arasyndaǵy saýda-sattyqta ne bolyp jatqanyn qaıta qaraý úshin jumys istedik. Bizdiń portty qalalar Kanton men Makaodaǵy el shekarasyna jobamyz Eýropa ımperıalary kelgen kezden bastalatyn otarlaý ýaqytynan taralatyn saýdanyń erterektegi tarıhyna negizdelgen. Men «As you go» jobasymen birge jumys kúshiniń kóshi-qonýymen baılanysty osy zertteý baǵytyn jáne geografıalyq uǵymdy keńeıtý jaqsy bolar edi dep oılaımyn. Osylaısha, zertteýlerimiz tek otarshyldyq saýda taýarlarymen nemese tarıhta az kóńil bólingen dúnıemen (basqa mádenı formalar nemese qazirgi zamanǵy óner arenasymen) shektelmeıdi.
Ekinshi jaǵynan, eńbek jáne sýbálternaldyq kóshi-qon traektorıasy materıaldar, taýarlar jáne zattardyń qozǵalysymen baılanysty ekenin atap ótken jón. Meniń oıymsha, biz COVID-19 indetine jaýap retindegi uzaq daǵdarystan sabaq alatyn bir nárse – bul qazirgi jahandaný qurylymynyń osaldyǵy. Qytaıdyń qazirgi zamanǵy óneri – nemese jalpy Qytaı – jahandanýdan paıda tapqanyn bárimiz bilemiz. Men muny osy qaýymdastyqtyń múshesi retinde jáne mundaı jaǵdaıdan paıda kórgen adam retinde aıtyp otyrmyn. Biraq, bul endi burynǵydaı jahandaný emes ekeni anyq. Qazir bizdiń álemdegi ustanymymyzda ne ózgeretinin túsinýimiz kerek.
Jyldar boıy sýretshilermen jáne basqa zertteýshilermen jumys jasaı otyryp, biz jergilikti nemese empırıkalyq bilimdi de ıdeologıalyq qurylymdar men bılik qatynastarymen “súzýge” bolatyndyǵy týraly kóptegen jeke áńgimeler men pikirlerdi estidik. Munyń bir sebebi eýro-amerıkandyq ınstıtýttardyń kanondaryna nemese Qytaıdaǵy kórmelerge qatysty synnyń bolmaýyna baılanysty (men bul týraly Larys pikirimen kelisemin); biz pandemıadan keıin óner naryqtarynyń ústemdigine taǵy bir ret kúmán keltirýimiz kerek. Mádenı qaıratkerler men ınstıtýttardyń ókili retinde biz qazirgi gegemonıa men bólinýden tys oılaýymyz kerek jáne qoǵammen shyn máninde baılanysta bolýǵa tyrysýymyz kerek.
Jáne sońǵy aıtarym kórme daǵdarysy men kýratorlyq týraly. Biz kýratorlyqtyń normalary sanaıtyn nárse qazirgi zamanǵa saı bolmaýy múmkin. «Biz basqa pánder týraly ne oılaımyz?» nemese «kýratorlyq degen ne?» degen suraqtar týyndaı bastady. Aýdıtorıa men qaýymdastyqtar arasyndaǵy baılanys qandaı? Jergilikti dúnıe men fızıkalyq jaqyndyqtyń arasynda qandaı baılanys bar? Biz buqaralyq aqparat quraldary men pánderdiń aralasýynyń aldyn-alyp, basqa qaýymdastyqtar men aýdıtorıalarǵa júgine alamyz ba?…
BC:
Áıgerim?
Aigerim Kapar (AK):
Rahmet. Shyn máninde, biz Artcom platformasymen osy jobaǵa jaqynda ǵana qosyldyq jáne men bizdiń osyndaı qyzyqty jahandyq zertteýge qatysýǵa múmkindigimiz bar ekenine óte qýanyshtymyn.
Yntymaqtastyǵymyzdyń arqasynda jobanyń qalaı damıtynyn jáne Biljana atap ótkendeı, beıtanys adamdardyń seriktes bola alatynyn kórip otyrǵan maǵan óte qyzyq.
Bul qıyn jáne túsiniksiz ýaqyt bir jaǵynan [bizdi] bólip, al ekinshi jaǵynan [bizdi] onlaın jınalystar arqyly jaqyndatty. Pandemıa kezinde baılanysta bolyp, nátıjeli jumys isteýdi jalǵastyrǵanymyz men úshin óte mańyzdy.
Meniń bul jobaǵa degen qyzyǵýshylyǵym zor, óıtkeni Qazaqstandaǵy, Ortalyq Azıadaǵy, jalpy búkil álemdegi ekologıalyq jaǵdaı kúrdelene túsip, shıelenisip keledi. Bul pandemıa, sondaı-aq, sheshilmegen ekologıalyq problemalardyń nátıjesi jáne bárimiz úshin úlken qaýip tóndirip tur. BRI sıaqty ekonomıkalyq jáne kóliktik jobalar men bastamalar qorshaǵan orta men ekologıaǵa budan bylaı odan da kóp áser etedi.
Onyń ústine, men úshin jobanyń mańyzdy aspektisi retinde – óner qaıratkerleriniń (sýretshiler, kýratorlar, zertteýshiler) túsinýge nemese qaıta oılaýǵa, tipti kontekstilerinde ózgerister jasaýǵa qalaı úles qosa alatynyna, jergilikti saıası jáne ekonomıkalyq jaǵdaılarǵa baılanysty týyndaıtyn áleýmettik, ekologıalyq máselelerdi sheshý joldaryn izdestire alatynyna den qoıý.
Robel Temesgen (RT):
Men de bul jobanyń Efıopıada naǵyz qajet ýaqytta paıda bolǵanyn aıtqym keledi. Ózińiz baıqaǵandaı, Qytaımen qarym-qatynasymyz kúshti bolǵanymen, ásirese mádenıet salasynda (meniń bilýimshe) tereń taldaý nemese yqpal etý bolǵan joq. Sondyqtan men Biljana jobasynyń maqsattary týraly estigende eki negizgi sebeppen qyzyqtym. Birinshiden, bul jaı ǵana Efıopıa men Qytaıdy zertteý týraly emes. Bul kros-tájirıbe men bir-birinen úırenýdiń keń spektrin qamtıdy. Ekinshiden, «As you go…» ınstıtýt emes, biraq bárimizdiń basymyzdy qosqan árqaısymyzdyń táýelsiz qyzyǵýshylyǵymyz ekenin barlyǵymyz este ustaýymyz kerek. Bizdi baılanystyryp turǵan kúsh te osynda.
Men eshqashan ashyq áreket barmasam da, jobaǵa qatysýǵa meniń sanamnan tys qyzyǵýshylyǵym artyq boldy. Árıne, áli de kóptegen sebep bar, biraq [qazirgi ýaqytta] men ekeýin ǵana atap ótemin.
BC:
Rahmet. Bul joba negizi alǵashqy kýratorlyq zertteý. What Could / Should Curating Do men úsh jyl buryn Belgradta qurǵan shaǵyn mekeme bolatyn. Ol álemniń túkpir-túkpirindegi kýratorlyq tájirıbeni zertteýge baǵyttalǵan sýretshiler men kýratorlarǵa arnalǵan oqý baǵdarlamasyn júrgizetin oqý orny retinde bastalǵan edi. Búgingi tańda kópshiligińiz osy baǵdarlamanyń semınarlaryna qatysqan jáne bilimderimen bólisken «jasýshalarsyzdar». Osylaısha, jospardyń maqsaty – baıaý jumys tártibi arqyly qarym-qatynastyń ártúrli formasyn shynymen qurýdy bastap, uzaq merzimdi perspektıvada [osy] zertteý boıynsha jumys isteý bolatyn.
Biraq bul turǵyda eń qyzyqtysy, bizdiń qazirgi kórkemdik tájirıbelerimizdiń kópshiligi álemniń basqa bólikterimen óte az baılanysta bolatyndyǵy – men oıymsha, Nikita bul týraly azdap aıtp ketken bolatyn, ásirese Qytaıǵa qatysty (ol Batys Eýropa men Amerıkaǵa óte qatty baǵyttalǵan). Mundaı jaǵdaı Moderna Galerija so Zdenka men onyń toby sıaqty jaǵdaılardy qospaǵanda, Balqandaǵy basqa elderde de bar ekenine senimdimin. Qazirgi ónerdegi komýnıkasıanyń kóbisi az ýaqytta aıaqtalatyn kórmeler arqyly ótedi jáne qarjylandyrýǵa baǵyttalǵan, sońǵysynyń da Batys Eýropamen baılanysy bar ekenin aıtar edim.
Meniń oıymsha, biz osy jumys platformasyn jasamas buryn, biz bir-birimizdegi jergilikti kontekstter men tájirıbeler týraly az biletinbiz. Ol úshin keıbir baılanystar Qosylmaý qozǵalysynyń ishinde 60-70-shi jyldary bolǵanyna qaramastan, eshqandaı arnalar bolǵan joq.
Biraq bizdiń kezdesýlerimizde paıda bolǵan taǵy bir nárse bar. Biz ol týraly áli sóılestin shyǵarmyz. Ol kózge túsý aspektisi. Bul joba úshin neni bildiredi? [Bul] joba shynymen belgili bir jergilikti konteksiń kózge túsýine múmkindik beredi. Biz onlaın-jýrnal arqyly jergilikti kontekste ártúrli oqıǵalardy jarıalaýǵa tyrysamyz, onyń ishinde joba ornalasqan ártúrli jerdegi bolǵan tolqýlar jaıyndaǵy oıtolǵamdar da bar. Múmkin, sizdiń osy kózge túsý aspektisiniń mańyzdylyǵy týraly qosaryńyz bar shyǵar? Joba arqyly, ásirese pandemıa kezinde…
ZB:
Men de kózge túsýdi oń nárse dep sanaımyn. Biz margınaldy nárselerdi kóbirek kózge túsetindeı qylýymyz kerek: margınaldy jáıtter, oryndar, umytylǵan sýretshiler, taqyryptar jáne t. b. Biraq, kóptegen basqa dúnıeler sıaqty, kózge túsýdiń de ekinshi jaǵy bar.
Bir nárse kózge túse bastaǵanda, ol birden naryqtyń [bóligine] aınalady. Naryq arnaıy kontentke basymdyq beredi, basym epıstemologıalardy, sýretshilerdi, kýratorlardy tańyp beredi… Meniń oıymsha, bizdiń top kózge túsýge qatysty máselelerden aýlaq bola alady. Óıtkeni biz ártúrli ınstıtýttarǵa jatamyz [jáne] bizdiń ınstıtýttardyń eshqaısysy bul bıliktiń ortasynda turǵan joq. Biraq, sonymen birge, bárimiz synı oılaýdy qoldaýymyz kerek dep aıtar edim.
Óner álemi belgisiz dúnıege óte qatty baǵdarlanǵan. Sondyqtan, árıne, biz konteksttiń, sýretshilerdiń jáne taqyryptardyń kózge túsýine óz úlesimizdi qosamyz. Biraq, sonymen birge, biz aldaǵy ýaqytta bolýy múmkin ınstrýmentalızasıa týraly da bilýimiz kerek dep oılaımyn.
NC:
Men… Osyǵan baılanysty bir nárseni aıtyp ketýge bola ma?…
BC:
Árıne.
NC:
Sondaı-aq, murajaılar, ınstıtýttar nemese kýratorlar retinde bizge kózgetúsý aspektisinen nazardy aqparatty óndirý men taratýdaǵy rólimiz týraly oılanýǵa qaraı nazar aýdarý qajet bolady dep oılaımyn. Aqparattyq salanyń, fızıkalyq jáne ıdeologıalyq shekaralardyń bólinýi mádenıet qaıratkerleriniń «alys qoǵamdastyqta nemese [beıtanys adamǵa] birdeńe boldy, [jáne bunyń] maǵan qandaı da bir qatysy bar» dep aıtaýyn qıyndatady. Adamdardyń tehnologıanyń damýymen baılanysty ekenimiz týraly oılaýdyń ózi qıyndap keledi. Sondyqtan biz oqshaýlaný men bólinýge tap bolsaq ta, bárimiz [álemde bolyp jatqan barlyq nárseniń] bir bóligi ekenimizdi aıtýdy jalǵastyrýymyz kerek.
Men muny birneshe jas qytaı ǵalymynyń arasyndaǵy podkasttan estidim. Onda olar qoǵamdyq bilimniń róli týraly oılaryn aıtty. Ǵalymdardyń biri, eger siz basqa kózqarasty elestetýge tyryspasańyz, onda serıaldar nemese tanymal medıanyń basqa formattary erkin aqparat keńistigin basyp alyp, adamdardyń ıdeıalaryn basqarady, tipti Zdenka aıtqandaı, tarıhty qural retinde qoldanady.
LF:
Kózge túsý týraly suraqqa men kórinbeý týraly suraqpen jaýap berer edim… Búgingi tańda kórinbeýdiń belsendi strategıalaryn damytý óte qundy jáne mańyzdy ekenine shynymen senimdimin. Nikita jáne Zdenka aıtqandaı, biz ózimizge kóbirek nazar aýdarǵanda, biz naryqtyń sońynan eremiz nemese oılaý men tańdaýdyń formattalǵan tásiline kóshemiz. Kórinbeý – bul mýzeıdegi ónermen jumys istegende, kórmelerge jetekshilik etý, sýretshilerdi, óner týyndylaryn kórsetý, óner jobalaryn nasıhattaý kezinde ásirese úlken paradoks. Biraq men búgingi ekstra-baıqaý, ózin-ózi úzdiksiz jarnamalaý, saıası úgit-nasıhat, mega-óner ındýstrıalary men naryqqa tolyp ketken qoǵamda sýretshiler men zertteýshilerdiń arasyndaǵy eń qyzyqtylary – ónerdi týdyrý men sezinýdiń jańa formalaryna jaǵdaı jasaı otyryp, tereńirek zerttep, óner men áleýmettik jelilerdiń betine shyǵýǵa, mıkro-ólshemderdi zertteýge tyrysatyndar dep shynymen senemin.
Bizdiń jobamyz úshin basym dıskýrstar men ınstıtýttarǵa qarsy shyǵýy múmkin suraqtar men qıyndyqtardy qarastyrý óte mańyzdy dep oılaımyn. Birizdilikpen qadam basyp, tereńirek úırený, ymyraǵa kelmeý, biraq sonymen birge radıkaldy jáne tabandy ustanymdarda bolý… búgingi tańda jobanyń kórinbeýi «bolmystyń bolmaýy» bolmaýy kerek, kerisinshe, bul – áreket, tańdaý, tájirıbe, kóriný men árekettiń basqa túrlerine de jol beretin qarsylyq pen qarsy árekettiń strategıasy.
Búgingi tańda kórinbeý ýaqyttyń mańyzdy tujyrymdamasy men tájirıbesine de áser etedi. Endi barlyq jerde bir ret jylt ete qalyp, sodan keıin joǵalyp ketý jetkiliksiz (kýratorlary búkil álem boıynsha jumys isteıtin kóptegen iri kórmeler sıaqty). Ýaqyt ta qamqorlyq tájirıbesimen baılanysty. Qamqorlyq uǵymy óner týyndylary men mátinderdi, al men úshin dybystardy týǵyzatyn osy jobanyń damýy úshin mańyzdy.
Men álemniń túkpir-túkpirinde mýzyka shyǵarýmen aınalysamyn. Jáne de tek batysqa ne qytaıǵa tán kózqaraspen shektelip qalmaý úshin ár túrli jerdegi ónerde ne bolyp jatqanyn óte muqıat baqylaımyn. Mysaly, eger biz Black Lives Matter qozǵalysyn alsaq (qazirgi tańda bul óte kúrdeli taqyryp), meniń oıymsha, Robel [Temesgen] sıaqty sýretshilerdi tyńdaý áldeqaıda mańyzdy. Olar saıası jáne kórkemdik sahnada “kórinbeıdi”, biraq buqaralyq aqparat quraldarynda eshqashan aıtylmaıtyn zorlyq-zombylyqtyń sondaı uqsas túrlerin zertteıdi.
Indonezıadaǵy “Aural Archipelago” sıaqty keıbir adamdardy kórip, tyńdaǵan da dál sol sıaqty. Olar ártúrli araldar men arhıpelagtarda dástúrli aspaptardy jazý úshin jınalady, óıtkeni Indonezıa bir ǵana el emes. Ol ártúrli mádenıetteri bar, óte kishkentaı, usaq qaýymdastyqtary men kontekstteri bar myńdaǵan araldan quralǵan. Sondyqtan kóptikti qamtý úshin “kórinbeıtin” bolý mańyzdy dep oılaımyn.
Biraq sonymen birge, árıne, ınstıtýtta jumys isteıtin mamandar men táýelsiz kýratorlar men zertteýshiler úshin kózge túsýdiń basqa joldaryn tabý bizdiń mindetimiz. Meniń oıymsha, ózińdi “úlken qasbetten” qorǵaý óte mańyzdy (Qytaıda biz ondaı nárseni “jaqsy tulǵa” dep ataımyz”). Shynymdy aıtsam, bul maǵan múldem qyzyq emes. Men basymdyq beretin nárse – adamdardyń naqty bet-beınesin kórsetý úshin júıeden alystaý [kúledi]. Sonymen qatar, jeke tulǵa jáne qoǵam retinde ózimizdiń qorqynyshty beınemizdi ashýǵa tyrysý óte mańyzdy. Óıtkeni biz onymen betpe-bet kelýimiz kerek. “ As you go … ” jobasynyń ár túrli adamdar men salalar arasyndaǵy ózara baılanystyń konstrýktıvin [ishindegi] ashýǵa qabileti bar. Biz munyń bárin úırenýge tyrysyp, odan sabaq alyp, damytqymyz keledi.
Meniń oıymsha, dál qazir tez emes, biraq uzaq merzimdi perspektıvada bul da bir nárseni ózgertedi. Mundaı joba óner salasyndaǵyny jaqsy túsinýge jáne konstrýktıvti jumys isteýge jaqsy yqpal etýi múmkin.
RT:
Men osy kózge túsý aspektisine (osy áńgimedegi) Efıopıada turatyn adam retinde qaraımyn. Birneshe apta buryn búkil elde ınternet buǵattaldy. Bul maǵan az bolsa da kóńil bólýdiń áli de qanshalyqty mańyzdy ekenin túsinýge múmkindik berdi. Bul azdap bolsa da kózge túsýdiń qanshalyqty mańyzdy ekenin túsinýge májbúr etti. Men búkil álemde bolyp jatqan oqıǵalar meniń kózimnen tasa qalǵanyna qatty mán berdim. Alaıda men kórkemdik tájirıbe men jalpy ózara árekettesýge kelgende, kózge túsý men basqa adamdarmen baılanysty saqtaý úlken ról atqaratynyn túsindim.
BC:
Áıgerim, osyǵan bir nárse qosqyń kele me?
AK:
Iá, bir-eki aýyz sóz aıtyp ketsem. Qazaqstanda óner, sýretshiler men kýratorlar eleýsiz. Bizdiń daýysymyz basty jańalyqtar men aqparattyq alańdardan estile bermeıdi. Qazaqstan men búkil Ortalyq Azıa óńiri jalpy álemniń kózine túsip jatqan joq. Ásirese, buqaralyq aqparat quraldary men áleýmettik jelilerde ne bolyp jatqanyn naqty túsiný múmkin emes búgingi kezde. Kózge túsý problemaǵa aınalady. Internette [aqparattyń] óte kóp bolǵany sonshalyq, aqparattyq shýdan biz tolyq sýretti kóre almaı otyrmyz. “As you go…” ınternet-jýrnaly jáne bizdiń kezdesýlerimiz maǵan jobaǵa qatysatyn óńirlermen, eldi mekendermen baılanys ornatýǵa jáne osyndaı balama tásilder arqyly sizdiń jaǵdaıyńyzdy bilýge, jergilikti turǵyndar men qaýymdastyqtardyń daýystaryn estýge múmkindik berdi.
AK:
Ár nárseniń eki jaǵy bar: oń jáne teris. Kózge túsý de aqparatty aıla jasaýǵa paıdalanýǵa ákeledi, keıde mundaı áreket shynymen de kúıreýge bastaıdy.
BC:
Larıs, sen de bir nárse qosqyń kele me?
LF:
Árqaısymyzdyń osy zertteýge qalaı qatysa alatynymyzdy bilgim keledi. Óıtkeni, eger de sý metaforasyna qaıta oralsaq, basynda men úshin bul joba “júzip júrgen” proses boldy. Biraq maǵan úlken taqyryp nemese úlken suraq degenniń ne ekenin bilmeý sezimi unaıdy. Bul jobaǵa neǵurlym tereńdegen saıyn, onyń baıyp, qunarlana túskeni meni óte qýantady. Sondyqtan men árqaısyńyzdyń sezimińizdi túsingim keledi – sizder bul jobaǵa qanshalyqty senesizder?
ZB:
Bul aıaqtaý úshin jaqsy suraq.
BC:
Sońy tamasha (kúledi).
ZB:
Meniń oıymsha, bul jobanyń óz ómiri bar. Maǵan árqashan basynda onsha qurylymdalmaǵan jobalardy unaıdy. Olar áleýmettik tájirıbelermen tolyqtyrylady jáne ýaqyt óte kele ózgeredi. Qazirgi tańda bizdiń jobamyz da osy jaǵdaıdy keship otyr.
Pandemıa joba kezinde boldy. Eger bári ádettegi sheńberden bastalsa, ol qandaı bolar edi? Biz óte mańyzdy tarıhı sátterden aırylatyn edik. Bul jobanyń bir bóligi bolý óte qyzyqty boldy. Ol bizdi qaıda aparatynyn kim biledi? Joba týraly aldyn-ala birnárse aıtý qıyn, sondyqtan men onyń bir bóligi bolǵanyma óte qýanyshtymyn.
LF:
Iá.
NC:
Meniń oıymsha, jobaǵa qatysý degen men úshin bilgenimizdi qaıta úırený. Ásirese Qytaıdyń bilim berý júıesinen alǵan bilimimniń kóp bóligi, mysaly, tarıh qanshalyqty burmalanyp nemese asımetrıaly baıandalatynyn jáne bul ulttyq ıdeologıanyń saldary ekenin túsinýge májbúr etti. Sondyqtan maǵan ótkenniń sheńberinen shyǵýdy úırený óte mańyzdy.
Kýratorlyqqa jáne qazirgi ınfraqurylym jaıynda aıtatyn bolsaq, men ózim de bul týraly kóp bilmeımin. Eýro-amerıkandyq baılanystar men usynystardan tys ne bar ekenin jetkilikti bilmeımin. Sondyqtan maǵan ádettegi jaılylyq aımaǵymyzdan shyǵý óte qyzyq.
Al, bul tuzaqtan [qazirgi zamanǵy ónerdiń] shyǵýdyń jolyn tabýdy aıtsaq, bul múldem basqa. Ótkeni qazirgi zamanǵy óner árqashan kosmopolıttik kózqarasta bolatyn. Biraq biz, ásirese osy pandemıadan keıin, dıhotomıa men ámbebaptyqtyń arasynda qalaı jol ashamyz?
Jáne de, kezinde aıtylǵan nárse: jahandaný jáne jahandyq. Buryn, meniń oıymsha 90-shy jáne 2000-shy jyldardyń basynda, jahandyq jáne jergilikti degen mańyzdy taqyryp bolǵan, biraq [qazir] konteks ózgerdi. Bul optımızm jáne de biz qazir ishte talqylap otyrǵan nárseler… biz ózimizge ártúrli tuzaqtarǵa túspeýdi eskertip otyrýymyz kerek. Sondyqtan da osy jobaǵa qatysýym ózime ár túrli joldardy ashý dep senemin.
AK:
Men de osy joba úshin qýanyshtymyn jáne de bizdiń jumys tásilimizden shabyt alamyn. Meniń osy joba arqyly qosylatyn aımaqtarǵa degen qyzyǵýshylyǵym tereń. Men jańa bilim ázirleý maqsatyna jáne bizdiń jalpy qasıetterimiz, erekshelikterimiz ben bolashaǵymyz týraly qalaı oılaıtynymyzǵa senemin.
RT:
Bul jobaǵa degen senim Biljana-men qysqa, júzbe-júz áńgimeden keıin keldi. Eger alǵashqy áńgime vırtýaldy bolsa (nemese mátindik bolsa), men oǵan qatysýǵa qyzyǵyp, osynsha qýanyshty bolar ma edim? Degenmen, men bul jobada (belgili bir dárejedegi) emosıalardyń bar ekenin kóremin. Men senetin bul umtylys “úlken suraqty” táýelsiz jáne ujymdyq qyzyǵýshylyqtyń aıasynda qurylymdaýǵa kómektesedi.
BC:
Sen buǵan ne deısiń, Larıs?
LF:
Biz qaıda bara jatqanymyzdy bilmeımiz, biraq kem degende qaıda shyǵatynymyzdy bilemiz. Biz bir jerden tyrmysyp shyǵyp kelemiz. Sondyqtan da bul jol maǵan adam retinde, sondaı-aq kýratorlyq jobalarǵa jaýapty adam retinde óte paıdaly.
Meniń oıymsha, bul zertteý baǵdarlamasy “sýbstansıamen” de baılanysty, solaı emes pe? Búgin biz «sýbstansııa» dep neni ataıtynymyz týraly áńgime qozǵadyq. Áńgime tek kórme baǵdarlamasy týraly ǵana emes. Bul jaı ǵana bilim berý baǵdarlamasy emes. Bul baǵdarlamanyń mazmunymen kóbirek baılanysty jáne bizdi búgin biriktirip otyrǵan da osy nárse. Bul daýysymyzǵa qalaı ıe bolatynymyz týraly.
Iá, biz kórinbeý týraly áńgime qozǵadyq, biraq bul joba kóbinese umytylyp ketetin nemese alynyp tastalatyn jáne kórinbeıtin adamdardyń daýystaryn shyǵara alady. Bul qabilet, meniń oıymsha, óte mańyzdy jumys bolyp tabylady. Bul ınstıtýttaǵy maǵan óte qundy nárse: jumys pen oılaýdyń balama ádisin damytýǵa tyrysý, sýretshilerdiń jobalaryn belsendi qoldaý. Biraq meniń oıymsha, qazirdiń ózinde sýretshiler jetkiliksiz. Bul joba klımattyń ózgerýin baqylaıtyn adamdarǵa nemese aýyl sharýashylyǵynda jumys isteıtin azıalyq áıelderge de qatysty. Olardyń barlyǵy kóbinese kórinbeıtin jańa jobalardy ázirlep jatyr. Munyń bári men úshin óte mańyzdy.
BC:
Iá. Árıne, bul uzaq merzimdi jobalar tereń qatynastar men baılanystar ornatýǵa baǵyttalǵan, biraq [olar] álemdegi ózgeristerge, ásirese sońǵy alty aıdaǵy ózgeristerge jaýap retindegi turaqty dınamıkany kórsetedi.
Qazir bizde úsh jylǵa sozylǵan úlken qurylym bar. Men bul tapsyrmalardy oryndaı alamyz dep úmittenemin: biz ornalasqan jerlerde qalaı birge jumys isteı alatynymyzdy bilý úshin úsh jyl boıy [bir-birimizdi] túsiný, uzaq merzimdi jáne [basqa] kóldeneń qarym-qatynas ornatý úshin bir-birimizdiń qajettilikterimizdi qabyldaý.
Men Zdenka l ‘ Internationale European museum confederation-da bastaǵan, on jyl ishinde sátti bolyp, óziniń kontekstinen óte mańyzdy bilim alǵan, búkil álemge úlken úles qosqan keremet keıs týraly bilemin.
Meniń armanym, eger biz armandar týraly kópshilik aldynda aıta alsaq, bizdiń ártúrli ereksheligimiz ben osy ornatylǵan jeli arqyly birlesip jumys isteý múmkindigine jetý.
BC:
Biraq bul, mysaly, joba aıaqtalǵannan keıin úsh jyldan keıin ne bolatynyna qatysty.
NC:
Meniń oıymsha, úsh jyl degen keremet maqsat. Qytaıda turǵanda, jumys istegende, mundaı uzaq merzimdi tapsyrmany oılastyrý óte qıyn. Sondyqtan maǵan bul oı unaıdy.
BC:
Iá… Barlyǵymyzǵa aldaǵy úsh jylda ne bolatynyn elestetý qıyn dep oılaımyn, solaı emes pe?
LF:
Iá…
BC:
Biz muny isteýimiz kerek dep oılaımyn –
NC:
Biraq jas ta mańyzdy… Jas kezimizde ondaıdy elestetý ońaı boldy. Biz: «O! Men on jyldan keıin ne bolatynyn bilemin!»[kúledi] dep oılaıtyn edik.
BC:
[jymıady]. Jaraıdy, áńgimemizdi aıaqtaıtyn ýaqyt keldi dep oılaımyn. Búgin bólgen ýaqytyńyz úshin raqmet (ol óte uzaq boldy)!
Aǵylshyn tilinen aýdarǵan: Aıdos Ysqaqov